Она уронила журнал на колени и стала смотреть в окно. Поезд быстро мчался к Парижу, оставались последние километры. В квадратном проеме окна, как на киноэкране, возникали и тотчас исчезали пейзажи зимней Франции. Занесенные снегом поля сменялись миниатюрными домиками деревень, чтобы в свою очередь уступить место густому частоколу деревьев. Белые стволы берез сливались с искрящимся снегом, пушистые ветви елей свисали до земли, отягощенные огромными снежными хлопьями. После жаркой Южной Америки переход к зимней Европе отразился на здоровье Алехина: он немного простудился, и Надя боялась, как бы вновь не возобновилось воспаление надкостницы.
Вспомнились ей праздничные дни последних двух месяцев. Сколько радости принесли они, как приятно было видеть веселого, торжествующего Сашу. Шахматный король! Наконец-то! Вспомнилась ей поездка из Буэнос-Айреса в Чили, куда они прибыли после недолгого отдыха в покоренной аргентинской столице. Гостеприимные чилийские шахматисты радушно встретили нового чемпиона мира. Они показали почетным гостям уютную столицу Сант-Яго, красивейший курорт Вальпарайзо и многие другие живописные места на побережье Тихого океана.
«Бедный Саша, устал, – подумала Надя. – Болезнь, матч, само торжество победы, длинные путешествия. Приятные переживания, но утомительные. Он обязательно должен теперь отдохнуть, никаких турниров, никаких шахмат! Только отдых. Но разве его заставишь! Опять анализирует», – с досадой повела Надя плечами, посмотрев в сторону мужа. Алехин сидел боком на диване, поджав под себя одну ногу, и ничего не замечал, уткнувшись в карманные шахматы. Время от времени он передвигал пальцами правой руки какую-либо фигурку на новое место, но сводя при этом глаз со складной кожаной доски, зажатой в левой руке.
– Опять шахматы, Саша! – прервала молчание Надя. – Не надоело?
– Надоело?! – подняв голову, удивленно посмотрел в лицо жены Алехин.
– Отдохни немного, скоро Париж.
– Как я плохо играл тридцать вторую партию, – покачал головой Алехин.
– Но ведь ты выиграл ее.
– Да, но с каким трудом. А мог легко добиться победы.
– Посмотри, как встречали Линдберга, – протянула Надя журнал мужу. – Тысячи людей, оркестры.
– Еще бы! Впервые через океан. Герой, – сказал Алехин, не отрывая взгляда от шахмат.
– А как тебя встретят в Париже?
– Я же океан не перелетал. – Алехин поднял взор на жену. – Я его только переплывал дважды, и притом дьявольски долго.
В дверях на секунду появился проводник.
– Париж, – объявил он протяжно, и это заставило Алехина положить наконец шахматы в карман.
Поезд уже сбавлял ход и вскоре ворвался в предместья столицы. Показались завешанные товарами витрины магазинов, замелькали рекламы на заборах и крышах домов. По мокрому асфальту мостовых мчались полированные лимузины и огромные многоместные автобусы; иногда из-за крыш домов появлялась на миг верхушка Эйфелевой башни. А вот и перрон вокзала: сотни встречающих машут шляпами, платками, букетами цветов; слышатся крики радости людей, наконец-то увидевших друг друга после разлуки.
– Сколько народа тебя встречает! – воскликнула Надя, выглянув в окно. Она поправила Алехину галстук, отряхнула рукой полы его пальто. Потом взглянула в зеркало на себя, с третьей попытки удачно надела шляпу и несколько раз примерила, как лучше завязать вокруг шеи желтый шерстяной шарф.
Когда они выходили из вагона, Алехин через голову жены увидел в толпе Шамшина, Мюффанга, Бернштейна и низкорослого репортера «Возрождения» Заливного. Рядом фотографы, оператор с огромной кинокамерой, много незнакомых Алехину людей с цветами. «Что ж, встреча как встреча, – мелькнула мысль у Алехина. – Конечно, не как Линдберга, но все же. А почему не пришел Волянский? – Но тут же вспомнил: – Видимо, все-таки уехал в Нью-Йорк».
Алехин посмотрел вдоль огромного перрона. Отыскивая нужный вагон, от окна к окну бегали возбужденные женщины, готовые броситься в объятия прибывших из деловой поездки мужей; молодые французы осторожно лавировали в толпе, уберегая букеты цветов, приготовленные для любимых подруг; отцы с поцелуями снимали с подножек радостно кричавших детей. Всюду царили неподдельный восторг и возбужденные встречи: объятия, крики, поцелуи.
Едва Алехин и Надя сошли со ступенек, друзья вручили им по большому букету цветов, Шамшин, Мюффанг и Бернштейн заключили чемпиона в объятия, поцеловали руку супруге. Но больше никто из стоявших у вагона людей не поздравлял Алехина, не тянулся к нему. Чем-то встревоженные и возбужденные, люди медленно двигались куда-то в сторону, их взгляды были устремлены вдаль, мимо Алехина. «Что происходит? Куда они идут? – недоумевал Алехин. – Они же пришли меня встречать».
Вдруг над ухом прибывшего чемпиона раздался многоголосый крик, мимо него, отталкивая Надю и самого Алехина, промчались возбужденные люди. Вспышки магния помешали Алехину разглядеть, что происходит, и только через минуту он увидел, кого бежали встречать любопытные, кого спешили запечатлеть на пленку фотографы и кинооператоры.