Белые гондолы. Дары Отступника

– Ну, не знаю, не знаю. Во всяком случае, всего час назад я видел довольно культурного с виду молодого парня. Правда, действительно, с пистолетом. Ну не могу себе я представить, что он ночью в Канале едет на катере за Головой, чтобы пугать или давить аквабайкеров.

– Люди вообще состоят из парадоксов. Я, например, тебя тоже раньше не представлял в таком амплуа, в каком ты сейчас оказался.

– Да, уж, и не говори…

Звонит телефон. Маркони откладывает бутерброд и берет трубку:

– Да? Кто? А, привет, привет. Да, он как раз у меня. Адрес мой помнишь? А где ты мой телефон нашел? А, в справочнике… Ну отлично, ждем.

Он садится обратно к столу:

– Твой напарник звонил. Ему не терпится поговорить.

– Какой еще мой напарник?

– Да с которым вы ночью громили потайную пещеру.

– Саша? И ты его пригласил?

– Да, через полчаса он обещал уже быть тут.

Дожевывая хлеб с маслом, мы дожидаемся студента. Я сижу и вспоминаю, какую поддержку он мне оказал в тоннеле. Когда Маркони впускает Александра к себе в квартиру, я встаю, чтобы пожать ему руку:

– Привет! Угадай, где я сегодня ночевал?

– И где же?

Маркони с ехидной улыбочкой вставляет:

– После очередной вылазки в подземелье наш друг оказался за ржавой тюремной решеткой. И он, представь, всю ночь не смыкал глаз, отгоняя крыс и вурдалаков.

– Неужели?

Я машу рукой на архитектора:

– Не слушай его. Он просто завидует.

– Да уж, есть чему завидовать, ночевке в полиции!

Студент поднимает брови:

– Ого, за что это тебя угораздило?

– Помнишь, я рассказывал, что будут снова гонки, как бы финал?

– Ага.

– Ну вот, он и был. Лиана пришла первой…

– Прилетела, – вворачивает Маркони.

– Ну да, победила с помощью этой нашей штуковины. И тут нагрянули полицейские. Меня забрали в участок, но утром отпустили. Вот такие дела.

Студент морщит лоб:

– Погоди-ка, погоди. Что значит прилетела с помощью штуковины?

Маркони поворачивается ко мне:

– Он же все проспал, помнишь?

Я рассказываю изумленному студенту о наших с архитектором ночных опытах с летающей мебелью и о гондоле, поднявшейся из воды. И о Лиане, которая победила, а потом была похищена. Он говорит:

– Дайте посмотреть, как это работает!

– А вот это пока не получится. "Браслет" у Лианы, а второй прибор в гондоле, под лавкой. Даже, наверное, не у Лианы, ее же похитили, а артефакт у нее не нашли. Мне этот парень велел "принести обе вещи".

Студент минуту обдумывает услышанное, потом говорит:

– То есть, тебе сказали сегодня ночью все вернуть, а у нас ничего нет? И что ты будешь теперь делать?

Маркони вдруг спрашивает:

– Давид, а как эти люди вообще узнали, что ты тут замешан? Они же тебя не видели, ты говорил? Им что, твоя Лиана все про тебя рассказала?

В полном смятении чувств я перебираю в голове все возможные варианты того, откуда им стало известно про меня и про мои "подвиги". Не найдя сколько-нибудь удовлетворительного ответа, я спрашиваю друзей:

– Слушайте, мне кто-нибудь из вас может помочь сегодня? Я понимаю, что это еще одна авантюра…

Архитектор чешет в затылке:

– Говоришь, у него был пистолет… Может, все-таки через полицию?

– Да я сам думаю об этом. Правда, неизвестно, какие еще у них есть фокусы в запасе, уйдут сквозь стену, ищи их потом…

Студент кашлянул, потом говорит нам:

– Предлагаю сначала проверить в гондоле, может артефакты там по-прежнему лежат. Если так и есть, то просто обменяем их на Лиану, а потом сообщим в полицию. А?

Маркони отвечает:

– Логично. Надо бы в док съездить.

Вдруг он встает и быстро поднимается на второй этаж своей башенки по винтовой лестнице. Минут пять его нет, потом он, грохоча железными ступенями, довольный, возвращается обратно к нам, размахивая какой-то небольшой карточкой:

– Вот! Что бы вы без меня делали! А? Служебный пропуск! Еще с тех времен, когда я станции декорировал. Просрочен, конечно, но это ладно, как-нибудь… Какой номер гондолы, говоришь?

Вскоре Маркони уходит. Студент, постояв перед книжными полками, достает оттуда альбом "Архитектура Флоренции" и садится в кресло, которое еще полтора дня назад выделывало кульбиты в воздухе. Я возбужденно хожу по небольшой комнате, безумно переживая за Лиану и лихорадочно перебирая в уме способы, которыми можно ее освободить. Примерно через полчаса студенту надоедает альбом, он встает размять ноги, а я сажусь на его место и беру книгу. Листаю, и случайно открываю разворот, на котором крупным планом сфотографирована скульптура святой с собора Санта-Мария-дель-Фьоре. Я вздрагиваю: со страницы как будто смотрит Лиана. Те же волнистые волосы, тонкие черты, большие глаза, которые задумчиво смотрят вниз, на землю… Что сейчас с ней? Где она и что чувствует, находясь у этих негодяев?

Мы со студентом проводим еще час или два в променадах по комнате и в изучении книжек архитектора. Наконец за дверью раздаются шаги, и в квартиру входит запыхавшийся и улыбающийся Маркони. Еще не закрыв за собой дверь, он поднимает руку с сумкой, той самой, что он давал мне для артефактов, и говорит:

– Достал! Оба принес! Правда, я молодец?

Глава 26. Галлюцинация