Белые генералы

Все собравшиеся в Крыму донцы были сведены в один корпус («пока еще небоеспособный, раздетый и безоружный»), кубанцы — в одну бригаду.

Отныне в Крыму под командованием Врангеля сконцентрировалось все «белое воинство». Всего на довольствии числилось 150 тыс. «ртов», и лишь 1/6 часть их составляла «боевой элемент».

Следующей мерой по «подтягиванию» войск был суд и высылка ряда генералов. Под суд пошли генерал Сидорин и Кельчевский, которые якобы поддерживали «самостийников». После суда и приговора Врангель «помиловал» их — «по соглашению с донским атаманом уволил их от службы без права ношения мундира» и выслал за границу. Вскоре вслед за Сидориным и Кельчевским за границу были высланы генералы Покровский, Боровский и Постовский. В подборе имен можно было усмотреть одну закономерность: высылались все те, кто когда либо осмелился требовать смещения Деникина или так или иначе участвовал в политических «интригах». Выслав их, Врангель подвел итог: «Интриги прекратились».

Обстановка благоприятствовала барону, давала время и возможность переформировать армию. В связи с наступлением поляков против Советской Украины французское командование предлагало Врангелю согласовать свои действия с польским руководством, на что барон давал неясные ответы. Реальная расстановка сил в стране показывала, что до Москвы от Крыма не дойти, и врангелевцам оставалось драться с большевиками «до тех пор, пока они сами как-то не разложатся и не рухнут». Из учета такой ситуации вытекало новое направление во врангелевской политике: «Не триумфальное шествие к Москве, а создание хотя бы на клочке русской земли порядка». Врангелевский управляющий отделом иностранных дел П. Б. Струве в июле 1920 года заявлял о возможности «разграничения между советской и антибольшевистской Россией и одновременного существования обоих режимов». Подобные заявления продолжались до конца июля.

Используя время передышки, Врангель реорганизовал правительство, создал Совет при главкоме. Реорганизуя власть, он обещал руководствоваться демократическими принципами и «широко раскрыть двери общественности», обещал, что не будет разделения на монархистов и республиканцев, «а приниматься будут во внимание лишь знание и труд». Современники усмотрели в этой реорганизации «калейдоскопическую перемену событий и вывесок, а зачастую даже только последних». В Совет при главкоме были привлечены земские деятели, которые создали «декорум общественности при осуществлявшейся военной диктатуре». Основу Совета составляли представители крупного капитала и генеральских монархических кругов. Кадетам была оставлена идеологическая работа.

Свидетели строительства новой власти считали, что Врангель хотел делать «левую работу правыми руками» и легкомысленно полагал, что «кому угодно и что угодно можно приказать, — и будет исполнено». Практически из министерств и губернских ведомств было создано «двухэтажное управление половиной губернии, громоздкая бюрократическая надстройка над местными учреждениями».

В области экономической положение также оставалось сложным. По мнению самого Врангеля, производительные силы с избытком покрывали текущие расходы управления, но чтобы покрыть чрезвычайные военные расходы, надо было привлечь заграничные кредиты. Иностранцы даром гроша ломаного не давали. При Деникине все их поставки окупались экспортом угля и хлеба. Теперь оставался только хлеб, огромные запасы которого впоследствии были захвачены в Таврии. В заготовке этого хлеба конкурировали интендантство и частные предприниматели. «Озлобленно преследовались кооперативы, которые являлись могущественными конкурентами крымским хищникам-спекулянтам». В такой ситуации врангелевская администрация объявила монополию заграничного экспорта, и в этой сфере сразу же процвело самое крупное взяточничество.

Существенным фактором обустройства новой системы в Крыму стали жесткие меры Врангеля по наведению порядка. Разгул, хулиганство и бесчинства были пресечены. Но жесткие меры и введение хлебных карточек не могли остановить девальвации и роста дороговизны. «Перегоняя дороговизну жизни, росли доходы купцов и ремесленников, несоразмерно повышавших цены на свои товары, более или менее в уровне с дороговизной подымались заработки рабочих, державших предпринимателей и правительство в вечном страхе забастовок. Что касается жалованья офицеров, чиновников и служащих общественных учреждений, то оно с каждым месяцем все больше и больше отставало от неимоверно возраставшей стоимости предметов первой необходимости», — вспоминали очевидцы. В такой ситуации «честные в буквальном смысле слова голодали».