Белларион

— Есть еще лошади, которых осажденные могут съесть при крайней необходимости.

На этот раз замечание Беллариона не осталось без внимания, и в следующей же стычке арбалетчики Фачино метили исключительно в лошадей, такой тактикой окончательно отбив у противника охоту использовать кавалерию. Так что в последней, сделанной за эту неделю вылазке Виньяте решил положиться на пехоту, но, не имея опыта в ее использовании, он послал в бой солдат в тяжелом вооружении, и, когда они с трудом доплелись до линий войска Фачино, отразить их атаку не составило большого труда.

После этой неудачи трое представителей коммуны Алессандрии и один из капитанов Виньяте появились в Павоне, в доме, временно занятом Фачино под свой штаб. Их провели в просторную комнату с побеленными стенами, единственным украшением которой служило грубо раскрашенное деревянное распятие, висевшее над скамьей — ларем с прямой деревянной спинкой. Около скамьи стоял деревянный письменный стол, сколоченный из простых сосновых досок, а четыре деревянных табурета и неглубокое кресло довершали скромную обстановку комнаты.

Единственным штрихом, смягчавшим суровость интерьера, был аромат лепестков лимонной вербены и розмарина, которые вместе со свежесрезанными камышами укрывали земляной пол.

Карманьола, эффектно смотревшийся в малиново-голубом камзоле и украшенной самоцветами шапочке, оккупировал кресло и своим присутствием, казалось, заполнил все пространство комнаты. Штоффель, Кенигсхофен, Джазоне Тротта и Вужуа, командир бургундцев, разместились позади него на деревянных табуретах, своими скромными одеждами как бы оттеняя великолепие наряда Карманьолы. А Белларион устроился на краешке скамьи, на которой в одиночестве восседал Фачино и суровым голосом излагал послам условия капитуляции города.

— Синьор граф Павии не намерен слишком строго штрафовать своих алессандрийских подданных, если они докажут свою верность. Он понимает, что они стали жертвами принуждения, и вполне будет удовлетворен выплатой пятидесяти тысяч золотых флоринов, с тем чтобы покрыть расходы на организацию военной экспедиции.

Послы с заметным облегчением вздохнули, но Фачино еще не закончил.

— Что же касается меня, — продолжал он, — то я требую еще пятьдесят тысяч золотых флоринов, чтобы раздать их своим людям как выкуп за предохранение города от разграбления.

— Сто тысяч золотых флоринов! — в ужасе вскричал один из послов. — Но это…

Фачино поднял руку, требуя тишины.

— Что же касается синьора Виньяте, то ему разрешается завтра, до полудня, вывести свою армию из Алессандрии, но он должен оставить в городе оружие, доспехи, лошадей, быков и всю военную амуницию. Далее, он подписывает обязательство выплатить сто тысяч золотых флоринов от себя лично или от имени коммуны города Лоди синьору графу города Павии в качестве контрибуции за ущерб, нанесенный ему оккупацией Алессандрии. И синьор Виньяте соглашается на размещение и содержание в Лоди двухтысячной армии до тех пор, пока контрибуция не будет выплачена, причем, если выплата будет задержана более чем на месяц, оккупационная армия сама соберет ее, разграбив город.

— Это чересчур тяжелые условия, — пожаловался офицер Виньяте, коренастый, чернобородый малый по имени Корсано.

— Зато они смогут привести синьора Виньяте в чувство, — поправил его Фачино, — и он наконец поймет, что разбой не всегда является выгодным делом.

— Вы думаете, он согласится? — свирепо спросил Корсано.

— Если у него есть альтернатива, пускай он воспользуйся ею, — мрачно улыбнулся Фачино. — Но дайте ему понять, что эти условия действуют только двадцать четыре часа. По истечении этого срока я не позволю ему отделаться так легко.

— Легко? — негодующе вскричал Корсано и, наверное, добавил бы кое-что еще, если бы ему позволили.

— Вы свободны, — отрезал Фачино, давая понять, что разговор окончен.

Однако Виньяте не появился ни на другой день, ни через два дня, ни через две недели. Время стало работать уже против самих осаждающих, и нетерпение Фачино возрастало с каждым днем, особенно после того, как приступ подагры приковал его к постели в этом безрадостном крестьянском домике в Павоне.

— Пропади я пропадом, если я понимаю, почему они держатся до сих пор! — как-то раз воскликнул он в присутствии своих офицеров. — Армия в две тысячи человек должна подчистить все припасы в Алессандрии за одну неделю.

— Клянусь, если осада затянется, мы сами начнем голодать, — ответил ему Джазоне Тротта, на людей которого была возложена обязанность нести интендантскую службу. — Мои всадники опустошили все на добрых десять миль окрест.

— Непостижимо, чем только они питаются, — добапил Кенигсхофен, задумчиво поглаживая свою рыжую, внушительную бороду.

— Именно это меня и беспокоит! — воскликнул Фачино. — Их наверняка снабжают извне.

— Но это невозможно! — горячо воскликнул Карманьола, отвечавший за надежность расставленных вокруг города кордонов.

— Это единственное, что приходит в голову, — задумчиво произнес Белларион. — Не едят же они друг друга.