Белларион

— Но до коих пор так будет? Если меня ославят как недальновидного и беспечного командира, выводящего войска против значительно превосходящих сил противника, как вы думаете, где я найду людей в свою кондотту? Разве живущий войной наемник станет сражаться, зная, что наверняка погибнет? Вы, синьор, должны отдавать себе в этом отчет. В прошлом году я уже достаточно пострадал от Буонтерцо, когда оказался с шестью сотнями против его четырех тысяч. Я хорошо помню, как тогда вы, не потрудившись раздобыть достоверные сведения, тоже утверждали, что его силы невелики. Я не могу дважды совершать одну и ту же ошибку. В противном случае я навсегда останусь без кондотты.

Делла Торре тайком подтолкнул Джанмарию локтем в бок, и тот тихонько рассмеялся. Фачино резко повернулся на своем стуле к герцогу, и его лицо побледнело от гнева, когда он понял причину столь неуместного веселья. Бешено ревнуя к нему, этот дегенеративный принц только обрадовался бы такому исходу, невзирая на трагические последствия для него самого.

— Смейтесь, смейтесь, ваше высочество! Вам будет не до смеха, если это действительно произойдет. Конец моей карьеры кондотьера будет означать окончание вашего правления в Милане. Вы думаете, вас спасут вот эти? — он резко махнул рукой в сторону Габриэлло, делла Торре и Лонате. — Как бы не так! Кто пойдет в бой за Габриэлло? Всем известно, что его мать была лучшим солдатом, чем он, не сумевший удержать Пизу после ее смерти. А эти два хлыща, — разве они помогут вашему высочеству в трудную минуту?

Побледневший от ярости Джанмария вскочил на ноги.

— О Боже! Фачино, если бы вы осмелились высказать такое моему отцу, ваша голова торчала бы на башне Бролетто.

— И совершенно справедливо. Но я заслуживал бы худщего наказания, если бы промолчал сейчас. Давайте же говорить прямо, чтобы избавиться наконец от подозрений и опасных недомолвок.

Джанмария почувствовал себя буквально парализованным под суровым взглядом кондотьера. Фачино всегда умел взять верх над ним, и именно по этой причине он ненавидел его всем своим существом.

— Вы угрожаете, синьор граф? — делла Торре поспешил на выручку своему растерявшемуся господину. — Вы осмеливаетесь намекать его высочеству, что можете последовать примеру Буонтерцо? Если вы хотите откровенности, так говорите откровенно сами, чтобы его высочество знали, что у вас на уме.

— Да, да! — вскричал его высочество, обрадовавшись поддержке. — Выкладывайте все начистоту.

Фачино постарался взять себя в руки и с удивлением обнаружил, что от его гнева не осталось и следа: на смену ему пришло безграничное презрение к герцогу и его придворной камарилье 73.

— Разве ваше высочество нуждается в подсказках этого остряка? Неужели мое сегодняшнее появление не доказывает мою лояльность вам?

— Но каким образом?

— Каким? — не спеша с ответом, Фачино окинул насмешливым взором членов совета. — Не будь я лоялен вашему высочеству, мне достаточно было бы распустить знамя с гербом собаки и проехать с ним по улицам города. Как вы думаете, где после этого оказалось бы знамя змеи?

Джанмария рухнул в кресло, издавая бессвязные горловые звуки, словно собака, у которой отнимают кость. Остальные, однако, вскочили на ноги, и делла Торре произнес слова, вертевшиеся на языке у каждого из них:

— Подданный, угрожающий своему господину, заслуживает смерти.

Но Фачино только непринужденно рассмеялся.

— Что ж, смелее, синьоры, — сделал он приглашающий жест. — Доставайте кинжалы; вас трое, а я не вооружен. — Он сделал паузу и пристально посмотрел в их угрюмые лица. — Вы колеблетесь; вам хорошо известно, что толпа разорвет вас на части, если вы осмелитесь поднять на меня руку. Пускай я горжусь своим влиянием и любовью народа, но я пользуюсь имеющейся у меня властью только для того, чтобы защищать права вашего высочества, а не нарушать их, и мне казалось, что его высочество должен по достоинству оценить это. Увы, ваши советники, успевшие воспользоваться моим отсутствием, чтобы настроить ваше высочество против меня, придерживаются иного мнения, и я оставляю вас с ними.

Он повернулся к ним спиной и с высоко поднятой головой вышел вон. За столом воцарилось молчание.

— Раздувшийся от гордости задира! — наконец проговорил делла Торре. — Он пытается взять нас за глотку с единственной целью — сохранить свою репутацию кондотьера, и предлагает спасти герцогство с помощью мер, которые могут повлечь за собой и его собственное крушение.

Но Габриэлло, несмотря на свою слабость и некомпетентность, отдавал себе отчет в том, что ссора с Фачино будет означать конец для них всех. Однако когда он заявил об этом, перепалка вспыхнула с новой силой, и на этот раз мессер Лонате и делла Торре вновь объединили свои усилия, возражая родному брату герцога.

— В конце концов мы обойдемся и без него, — сказал Лонате. — Ваше высочество сами могут нанять солдат у Бусико и одним ударом разделаться и с Фачино, и с Буонтерцо.