Белларион

Он в отчаянии застонал. Ловушка как будто и в самом деле захлопывалась, таким образом подводя бесславный итог его отчаянным приключениям. О Боже! За ту неделю, как он покинул монастырь, ему пришлось прожить целую жизнь и не раз глядеть в самое лицо смерти. Ему вспомнились слова аббата: «Pax multa in cella, foris autem plurima bella». Сколь многое он отдал бы сейчас за то, чтобы вновь очутиться в родной монастырской келье! И в этот ужасный миг, когда как будто не оставалось ни малейшей надежды на спасение, до его слуха долетел мерный топот ног. Стража! Это могла быть только стража, обходившая дозором ночной город.

Те двое внизу, видимо, тоже поняли это и, секунду посовещавшись, сочли за лучшее укрыться в доме Барбареско.

Увидев, что улица свободна от преследователей — со стороны стражи ему нечего было бояться, — Белларион не спеша залез на подоконник, скользнул вниз по плащу и мягко приземлился на землю в нескольких шагах от оторопевшего дозора.

— В чем дело? — шагнув к нему, спросил начальник стражников. — Почему, друг мой, вы решили предпочесть окно двери?

Безмятежно улыбаясь, Белларион выпрямился и открыл было рот, чтобы ответить, но слова замерли у него на устах — он узнал офицера, охотившегося за ним в тот вечер, когда он впервые появился в Касале.

— Черт побери! — воскликнул мессер Бернабо. — Да это приятель Лорендзаччо. Что за встреча! Я буквально сбился с ног, разыскивая его. Идем-ка с нами, петушок, и ты расскажешь нам, где скрывался все это время.

Глава XIII. СУД

Судебные заседания в Касале собирали, как правило, изрядную аудиторию. В стенах городского совета можно было увидеть и принцессу Валерию, чьи частые визиты свидетельствовали о том, что ей отнюдь не безразличны проблемы и заботы подданных Монферрато, и маркиза Теодоро, который, беспокоясь о своем образе «отца народа», следил за тем, как вершится суд, творимый от имени несовершеннолетнего мальчика, а фактически — от своего собственного.

И утром следующего после потасовки в доме Барбареско дня они оба присутствовали там: принцесса в одиночестве расположилась на небольшом балконе, служившем хорами для музыкантов в те времена, когда в этом зале вместо судебных заседаний происходили банкеты, а регент вместе с мессером Алипранди, отложившим по его просьбе намеченный на сегодня отъезд в Милан, восседали на возвышении справа от кресла подесты — верховного судьи Монферрато. Маркиз Теодоро казался задумчивым: недавние события, стань известна их подоплека, непременно возбудили бы к нему симпатии со стороны простых людей, однако это ни в коей мере не компенсировало бы тот сокрушительный удар, который нанесла смерть графа Спиньо его честолюбивым планам.

Слева от подесты, тоже на возвышении, сидели двое его помощников, а чуть ниже — двое секретарей. Сам подеста, Анджело де Феррарис, представительный пятидесятилетний мужчина в малиновой мантии и малиновой же шапочке с горностаевой опушкой, был генуэзцем, и его назначение на столь ответственный пост только подтверждало используемый повсеместно в Италии неписаный закон, согласно которому высшую судебную должность в государстве мог занимать только иноземец, что являлось своего рода гарантией непредвзятости вынесения судебных решений.

Поспешно рассмотрев несколько мелких дел, суд ожидал теперь появления обвиняемого, совершившего многочисленные и ужасные преступления. Наконец стражники ввели его, бледного после бессонной ночи, проведенной им в кишащей крысами городской тюрьме, со спутанной копной густых темных волос, неровными клочьями спадавшими ему на шею, и в красном камзоле, помятом и местами разорванном. На мгновение он в смущении замер около дверей, со страхом окинув взором судей и многочисленных зевак, но в следующую секунду, справившись со своей слабостью, твердым шагом направился к месту, указанному ему, и, почтительно поклонившись судьям и регенту, встал там, высоко подняв голову.

Строгий и требовательный голос подесты прорезал воцарившуюся в зале тишину:

— Ваше имя?

— Белларион Кане, — последовал столь же решительный ответ. Конечно, опасно было продолжать цепляться за эту ложь, но сейчас опасность угрожала Беллариону со всех сторон.

— Имя вашего отца?

— Фачино Кане — мой приемный отец. Имена моих настоящих родителей мне неизвестны.

Легкость и лаконичность, с которой он ответил на вопрос, могли бы свидетельствовать о его невиновности, на что, собственно, и рассчитывал Белларион, но подеста предпочитал иметь дело с фактами, а не с личными впечатлениями.

— Один из моих офицеров утверждает, что неделю назад вы появились в Касале вместе с неким бандитом Лорендзаччо из Трино, за чью голову уже давно назначено вознаграждение. Вы отрицаете это?

— Нет, но даже честный человек может случайно оказаться в компании мошенника.

— Вы находились вдвоем с ним в окрестностях Касале в доме крестьянина, который был ограблен, а впоследствии убит Лорендзаччо в таверне «Олень». Перед своей смертью погибший успел опознать вас. Вы признаетесь в содеянном?