— Но как мы можем разрешить их? — поинтересовался Карманьола, опасавшийся, что задержки могут лишить его желанного первенства.
— Именно этот вопрос нам следует обсудить в первую очередь, — не повышая голоса, проговорил Белларион.
— Обсудить? — Карманьола хотел было продолжить, но Фачино, подняв руку, заставил его замолчать.
— Да, — сказал кондотьер, — ситуация полностью изменилась после того, что сообщил Белларион, и нам придется заново изучить ее.
— Но Белларион мог ошибиться, — не унимался Карманьола, — в конце концов, этого свидетельства…
— …и не требовалось, — не дал ему закончить Белларион. — Если бы положение Виньяте действительно было критическим, он непременно предпринимал бы отчаянные попытки вырваться. Однако, сумев организовать снабжение армии извне, Виньяте решил своим бездействием усыпить нашу бдительность и спровоцировать штурм, отбив который он тут же выйдет со всей своей армией из города, чтобы довершить наш разгром.
— Как гладко у вас все получается! — усмехнулся Карманьола. — Достаточно было увидеть потерянную подкову и немного просыпанной муки,
— он резко повернулся к своим товарищам и широко раскинул руки, — Послушайте-ка его! Поучитесь своему делу, синьоры! Школа мессера Беллариона открыта для всех желающих.
— Действительно, она не повредила бы вам, — вмешался Фачино, и изумленный Карманьола замер на месте с раскрытым ртом. — Белларион привел достаточно веские аргументы, чтобы убедить дюжину таких, как вы. Да когда я сам слушал его — о Боже! — я спрашивал себя, не страдает ли моя голова от мигрени? Продолжай, Белларион. Что ты хочешь еще сказать?
— Ничего более до тех пор, пока мы не перехватим хотя бы один обоз, подвозящий им припасы, но для этого надо удвоить или утроить силы Штоффеля.
— Хорошо, расскажи, как ты планируешь эту операцию, — попросил Фачино.
Белларион взял в руки уголек и набросал на крышке стола чертеж, поясняющий его замысел.
— Вот тут идет тропинка. Обоз не может уклониться от нее более чем на четверть мили ни в какую сторону, потому что вот здесь течет Танаро, а вот тут — еще одна речка, густо заросшая по берегам молодыми тополями. Я расставлю солдат сплошной цепью, которую изогну между речными берегами так, чтобы концы ее успели сомкнуться и взять обоз в кольцо, если он все-таки появится, и никто из погонщиков не ускользнет и не поднимет тревогу.
Фачино одобрительно кивнул, и на его лице промелькнула улыбка.
— Есть ли другие мнения? — обратился он к своим офицерам.
— План хорош, как и любой другой, — отозвался Карманьола, не желавший признавать свое поражение. — И если вы одобряете его, синьор, я велю сделать необходимые приготовления.
Однако Фачино колебался.
— Я думаю, — после небольшой паузы заметил он, — что этим делом займется Белларион.
Ближе к вечеру Белларион вновь появился у Штоффеля в Касальбальяно, и на этот раз вместе с ним прибыли двести немцев из отряда Кенигсхофена. Около полуночи Белларион расположил своих людей полукругом по обе стороны тропинки, ведущей от Касальбальяно к Алессандрии, а сам занял позицию в центре.
С монферратских холмов вновь приближалась гроза, небо было сплошь затянуто тучами, и густая мгла окутывала все вокруг, но Белларион велел солдатам залечь, чтобы вспышки молний случайно не обнаружили их присутствие.
Время шло, и Белларион начинал уже сомневаться в успехе сегодняшнего предприятия, как вдруг до его слуха долетел приглушенный топот копыт, и буквально через несколько секунд в темноте замаячили призрачные контуры мулов, направляющихся в сторону Алессандрии.
Обоз успел миновать линию кордонов, и ведший его проводник уже считал себя в безопасности, как вдруг путь им преградила словно выросшая из-под земли человеческая стена. Он рванул поводья, разворачивая шедшего первым мула, и с криком: «Засада! » — бросился назад, но лишь для того, чтобы наткнуться на другой заслон, так же молчаливо наступавший на них с копьями наперевес. Через несколько секунд все было кончено; Белларион велел зажечь фонари и в их свете осмотрел попавшую им в руки добычу: два десятка мулов с огромными корзинами, свисающими у них по бокам, и полдесятка погонщиков, которых возглавлял высокий бородатый малый с изъеденным оспой лицом. Понимая тщетность всякого сопротивления, они угрюмо стояли, и каждый из них словно уже чувствовал, как на его шее затягивается петля.
Белларион велел отправить пленников под сильным конвоем в Касальбальяно, сотню швейцарцев оставил охранять мулов на том самом месте, где их захватили, а немцев отпустил на свои квартиры.
Через полчаса на кухне крестьянского домика на окраине Касальбальяно, в котором Штоффелъ временно устроил свою резиденцию, Белларион приступил к допросу пленников.
Он начал с их вожака, которого с крепко связанными сзади руками ввели двое швейцарцев, и, внимательно всмотревшись при свете свечи в бледные, изрытые оспой черты его лица, воскликнул:
— Мне кажется, мы где-то уже встречались… — Он запнулся и на секунду задумался. — Да, я вспомнил, мы вместе шли в Касале. Если бы не борода, я сразу узнал бы тебя, Лорендзаччо из Трино.