Белла

— Двое, — извиняющимся тоном сообщил Эдвард. — Но я не могу тебя удерживать, если ты решила поехать к родным. Не нарушай своих планов, а я найду, где переночевать, потом мы можем увидеться, когда сочтешь удобным.

— Я так не могу! Ты приехал издалека и так быстро. Эдвард, позволь мне подумать.

Они потягивали лимонад. Эдвард ждал.

— У тебя надежный экипаж? — спросила Клоуэнс.

— Наверняка. Дороги здесь, на западе, ужасные.

— Так вот, я подумала... Ты можешь отвезти меня в Нампару? Ты знаком с моими родителями.

Худое лицо Эдварда преобразилось.

— Я как раз хотел предложить, но счел это вольностью.

— Уж тебе точно позволена такая вольность. Но лошади устанут.

— Это далеко?

— Прямиком поехать на экипаже не получится. Сначала придется вернуться в Труро, а затем повернуть на север. Это двадцать миль.

— Их кормят. После часового отдыха они не станут возмущаться из-за каких-то двадцати миль.

— А ты?

Клоуэнс впервые посмотрела на него, встретившись с его прямым взглядом.

— Для этого я и приехал.

Теперь уже не было смысла в старой амазонке, если Клоуэнс поедет в экипаже, поэтому она поднялась наверх, чтобы переодеться. В спальне на нее снова накатила паника. Она сняла платье и застыла перед обветшалым зеркалом, которое постоянно хотелось заменить. Отражение ей совсем не понравилось. Однако по условиям соглашения она помолвлена с тем молодым незнакомцем внизу, и ему будет позволено входить в ее комнату всегда или практически всегда, когда он захочет, и смотреть на нее в нижнем белье, стягивать остальное, чтобы осуществлять свои супружеские права. Полагается ли ему допускать особые вольности, которые допускал Стивен? В каком-то смысле она ощущала себя девственницей перед брачной ночью, только хуже, ведь она знала, что случится.

Стивен вел себя нежно, но очень умело, давал ей насладиться первыми ласками, пробуждая в ней такое же сильное желание, как и у него. Но Стивена она познала, хотя и не полностью, за несколько лет до брака. А это незнакомец. Возможно, утешала она себя, он тоже жалеет о приезде. По сути, он добрый и благородный человек. В ближайшее время, когда они познакомятся поближе, она даст ему возможность отменить помолвку. Если он считает себя связанным, она постарается его освободить. А если не получится (но только в этом случае), то наберется смелости сообщить, что совершила огромную ошибку. Что ей не нужен никто, кроме Стивена.

Возможно, он обрадуется, что освободился; он ведь человек другого сословия. Может, она и родилась в семье джентльмена, но грубого корнуольского джентльмена. А Эдвард ничего в жизни не делал сам, за него все делала прислуга. У него есть камердинер, который помогает одеться. Она же до пятнадцати лет, к великому неодобрению матери, дни напролет ходила босиком. Как могут два таких разных человека жить вместе, как супруги? Их представления о жизни наверняка сильно отличаются. Его друзья... знает ли она кого-нибудь из них? Почти никого. Для них она диковинка, девушка с запада, с которой им придется обходиться любезно ради Эдварда.

А сами Лансдауны. Они вроде милая семья, но будут сожалеть, что Эдвард женился на недостойной партии. Каким несчастьем, подумают они, стала та случайная встреча на балу у герцогини Гордон.

И тем не менее, когда дошло до дела, Клоуэнс надела лучшее платье, зная, что цвет зеленого яблока отлично сочетается с ее волосами.

Арендованный Эдвардом экипаж вызывал на далеком западе любопытство. Четыре лошади вместо привычных двух, экипаж темно-зеленого цвета с золотыми обводами; нет имени перевозчика или собственника, а значит, это частная собственность. Поодаль собралась небольшая, но почтительная группка, чтобы посмотреть, как в карету садится миссис Каррингтон, а следом за ней крепкий, но элегантный сопровождающий.

Маршрут первой части поездки был понятен — по главной дороге, по которой Эдвард только что прибыл.

Дорога пару раз взбиралась на холм, а затем проходила рядом с искрящимся ручьем, сверху нависали ветви деревьев.

Экипаж оказался просторным. Клоуэнс села в самый угол и смотрела на пейзаж, находясь в двенадцати дюймах от человека, за которого согласилась выйти замуж. Вежливая беседа ограничивалась скудными фразами, Клоуэнс сообщила, что самый конец путешествия, из Шортленсенда в Нампару, отнюдь не такой приятный, там нет хорошей дороги, а лишь проселок, ухабистый и пыльный в такую сушь.

Эдвард выразил учтивую обеспокоенность касательно болезни Изабеллы-Роуз, а Клоуэнс так же учтиво сообщила о том малом, что сама знала.

— Когда пришло твое письмо, — рассказывал Эдвард, — дома оказался только один член семьи, тетушка Изабел, поэтому я сразу поспешил к ней. Ее обрадовали хорошие новости.

— Как она поживает?

— Немного ослабла. Произошел один казус в том, как она восприняла новости.

Клоуэнс заранее приготовилась к худшему.

— Какой именно?

— Она подумала, что я собираюсь жениться на твоей матери.

Клоуэнс рассмеялась вместе с ним.

— А когда узнала правду?

— То подумала, что я женюсь на мужчине по имени Кларенс.

Она снова расхохоталась.

— Мама часто вспоминала о тетушке Изабел. Она ведь глуховата?