Белль и Себастьян

— Если ты кому-нибудь про нее скажешь, я всем расскажу, что ты водишь по горам людей, вот!

— Себастьян!

Удивленный злостью в голосе мальчика, Гийом хотел успокоить его, погладить по голове, но тот отшатнулся, встал так, чтобы до него нельзя было дотянуться, и вперил в доктора сердитый взгляд. В другой ситуации Гийом бы посмеялся, однако речь шла об очень серьезных вещах. Себастьян не понимал всей важности происходящего. Стоит мальчику обронить хоть намек, он, Гийом, пропал, а вместе с ним будет раскрыта и вся цепь подпольщиков — сначала ее прямые участники, те, что находятся сейчас в Сен-Мартене, а потом и остальные. Если цепочка оборвется, последствия будут ужасными…

— Себастьян, слушай меня внимательно! Ты отведешь меня к собаке, и там… там мы решим, что делать.

— Здорово! Ты вылечишь ее, правда?

— Не думай, будто я соглашаюсь, потому что ты меня напугал. Мы сделаем то, что нужно, а потом поговорим по-мужски. Согласен?

— Согласен.

— Теперь я зайду домой за чемоданчиком с лекарствами и предупрежу Селестину, что визиты на сегодня отменяются. Ты жди меня здесь и не напрашивайся на неприятности.

Себастьян быстро-быстро закивал. Ему очень хотелось попросить прощения за свои угрозы, ведь доктор спас его от Куан-Куана и той шайки, но Гийом же сам сказал «потом поговорим по-мужски», верно?

Успокоившись немного, Себастьян улыбнулся.

В узком окошке каменной хижины виднелся слабый свет. Доктор вошел в комнату, стремясь поскорее оказаться в тепле, но не успел ему порадоваться — настолько тошнотворный там стоял запах. На мгновение он замер, глядя на огромную псину, лежавшую в центре комнаты и прикрытую стареньким латаным ковриком. Он не успел повернуться, как Себастьян уже стоял на коленях возле собаки. Гийом понял, что мальчик совершенно не боится ее.

— Не бойся, Белль, это доктор, он тебе поможет, он тебя вылечит! Наверное, у тебя в ране инфекция, но он тебя полечит правильными лекарствами! Надо только сделать тебе укол, это неприятно, но ты ведь у меня храбрая девочка, правда, моя красавица?

Собака с видимым усилием подняла голову и лизнула ласкающую ее руку. Хвост дважды дернулся, но едва заметно, и животное снова погрузилось в апатию. Учащенное дыхание говорило о том, что у него сильный жар. Себастьян посмотрел на Гийома, ожидая поддержки и утешения.

— Ты ее вылечишь, скажи?

— Дай-ка посмотреть!

Доктор осторожно приблизился и приподнял одеяло, стараясь не делать резких движений. Животное пребывало в полубессознательном состоянии, и это ему не нравилось. К тому же у собаки был сильный жар. Когда доктор окинул взглядом это изнемогающее, словно молнией пораженное тело, ему вдруг стало стыдно. Пес выглядел крепким и в обычных обстоятельствах наверняка мог стать опасным противником, но сейчас, ослабевший, почти умирающий, он меньше всего походил на страшную дикую Зверюгу, о которой всем рассказывал Андре.

Шерсть у собаки была довольно-таки чистой, наверняка благодаря заботам Себастьяна. Еще Гийом увидел на полу сложенные стопочкой ленты ткани, металлическую коробку и перевернутую бутылку из-под водки, судя по всему, пустую. Все стояло рядком, чтобы легко было дотянуться, и свидетельствовало об огромном желании ребенка помочь своему лохматому другу. Каким чудом Себастьян понял, насколько важно соблюдать гигиену? Это растрогало доктора еще сильнее. Гийому приходилось присутствовать у постели умирающих, и он лучше, чем кто-либо, понимал, что чувствовал мальчик, его одиночество и страх, когда состояние собаки начало ухудшаться. Себастьян нетерпеливым вопросом оборвал размышления доктора:

— Как ты думаешь, в ране есть инфекция?

Вместо ответа Гийом потянулся было к бинтам, но собака подняла голову, заворчала и оскалила зубы. Она очень ослабела, однако все еще была способна укусить.

— Она не терпит, когда ее трогают, потому что ей раньше делали больно! Только мне можно…

— Тогда сними, пожалуйста, повязку, чтобы я смог осмотреть рану.

Не колеблясь ни секунды, Себастьян снял бинты и очень осторожно сдвинул испачканную гноем тряпочку. Шерсть была выстрижена неровно, однако не мешала видеть рану. А зрелище было не из приятных… Но удушливый запах гноя совсем не смутил ребенка. Себастьян думал только о том, что нужно сделать, чтобы ее спасти.

— Ну?

— Рана, честно говоря, могла быть и хуже. Пуля, судя по всему, не задела никакой важный орган, и вышла наружу. Самая главная проблема — это, как ты ее называешь, инфекция. Она меня тревожит. Слишком уж неприятный запах.

— Обычно она не пахнет плохо!

— Я знаю, малыш.

Гийом открыл чемоданчик и стал раскладывать свои принадлежности: средство для дезинфекции, бинты, перевязочный материал, ножницы, антисептик, шприц и ампулу антибиотика, который он приберегал для самых серьезно больных пациентов. Ему вдруг пришло в голову, что последний укол антибиотика он сделал Андре. Пастух, наверное, лопнул бы от ярости, если бы узнал, что сегодня тем же лекарством пользуют «бешеную Зверюгу», укусившую его за ногу!

— Она не даст тебе себя уколоть!

— Значит, делать укол будешь ты!

— Я?