Белая смерть

— Там, — ответил я, указав на кусты около джипа.

— Спросите остальных, где были они.

Я спросил их, потом разъяснил Дэйну диспозицию. Оказывается, во время перестрелки мы залегли вокруг кабины грузовика неровным полукругом.

— Что вы хотите узнать? — спросил я. — Мы избрали неверную тактику?

— Нет, не в том дело, — ответил Дэйн. — Проблема в том, что никто из нас не мог застрелить Флагерти.

— Мы могли сделать это, сэр, и сделали, — сказал я. — Один из нас влепил пулю в лоб Флагерти.

Дэйн покачал головой.

— Но рана…

— Это выходное отверстие, — объяснил Дэйн. — Пуля вышла из его лба. Если посмотреть с другой стороны, то вы увидите входное отверстие у основания черепа. Флагерти застрелили сзади.

— Возможно, это был рикошет, — предположил я.

— В кабине нет отметины от рикошета. К тому же кожа вокруг входного отверстия обожжена. Кто-то приставил пистолет к голове Флагерти и нажал курок.

— Вы уверены? — спросил я.

— Да.

— Тогда это, должно быть, один из хаббания, — сказал я. — Их ненависть к чужестранцам хорошо известна. В последний момент они могли решить…

— Хаббания и застрелили его, — сказал Дэйн, — но не из ненависти к чужестранцам. Они вели дела с Флагерти в течение многих лет.

— Тогда это вообще не имеет смысла.

— Вы найдете смысл, если правильно распределите роли, — пояснил Дэйн. — Мы полагали, что Флагерти — важная шишка, что он контролирует всю операцию. Но что, если это не так? Предположим, он был только прикрытием?

— В таком случае, — произнес я, — кто-то заранее запланировал его устранение, если…

Я осекся, заметив слева какое-то резкое движение. Я быстро развернулся, одновременно пытаясь выхватить свой револьвер. Но было уже поздно. Один из иранских полицейских шагнул подальше от нас и вскинул свой пистолет-автомат. Мы обнаружили еще одного перебросчика героина; но момент для такого открытия был как нельзя более неподходящий.

Все мы на миг застыли от потрясения. Но больше всех был шокирован другой полицейский. Он смотрел на пистолет напарника, и в глазах его светилась боль от осознания того, что его предали. Неожиданно он прыгнул на своего бывшего товарища. В тот же миг наш мадан бросился вперед.

Но шансы были нулевыми. Полисмен, твердо стоявший на ногах, одним выстрелом срезал мадана и своего напарника-иранца. Потом он наставил пистолет на нас, и я был уверен, что настал наш смертный час.

Но он не решился выстрелить, потому что сирены выли уже слишком близко.

— Бросьте оружие, — сказал он. Мы повиновались. — Теперь идите к причалу. Не делайте резких движений, не вынуждайте меня стрелять.

Мы двинулись прочь от грузовика, прочь от приближающихся полицейских машин. Мы не пытались бежать: он слишком ловко обращался со своим пистолетом-автоматом и был слишком близко. Я ощущал во рту привкус смерти и был чересчур обескуражен, чтобы проклинать свое невезение.

Но кто мог предвидеть, что одним из заговорщиков будет иранский полицейский, к тому же говорящий по-английски? Ну ладно, это я должен был предвидеть такое, по крайней мере допускать такую возможность. И тем более должен был предвидеть это Дэйн. Он забыл старую истину, которая одинаково верна во всем мире: когда охотишься за преступниками, не забывай присматривать за полицией.

Потом я отбросил эти размышления и сосредоточился на важнейшем вопросе — как сохранить свою жизнь? Мы поспешно спускались по длинному волнорезу. Впереди нас вырастала темная туша нефтяного танкера. Далеко позади нас, слишком далеко, чтобы прийти на помощь, несколько полицейских автомобилей сгрудились вокруг грузовичка.

Мы подошли к сходне, перекинутой с танкера на волнорез. Здесь полицейский остановил нас и приказал подниматься на борт. Я последовал за остальными, пытаясь подсчитать свои шансы прыгнуть в воду. Но полицейский шел позади меня, подгоняя меня дулом пистолета.

Мы ступили на палубу.

— Идите сюда, — сказал какой-то человек. Он говорил по-английски с американским акцентом. Мы двинулись к нему. Из темноты вынырнули еще два человека и втянули сходню на борт. Когда они это сделали, я почувствовал, что оборвана последняя ниточка, связывавшая меня с жизнью. Мы стояли молча — Дэйн, Хитай и я, полицейский позади нас и американец впереди.

— А теперь, — продолжил американец, — давайте спустимся вниз и поговорим.

Мы пошли. Но я уже знал, чем закончится этот разговор.

Глава 27

Американец шел впереди нас, иранец и двое матросов — позади, в таком порядке нас провели вниз по металлическому трапу и ввели в каюту — не большую, но и не маленькую. Нас обыскали, а потом приказали встать у стены, самой дальней от двери. Напротив нас встали четверо вооруженных мужчин, и мне ярко представилась картина расстрела, но нам была дарована краткая отсрочка.

Резко обернувшись к иранскому полисмену, американец гневно произнес:

— Вы в своем уме? Зачем вы притащили их сюда?

— Ради Аллаха, мистер Смит, — ответил полицейский, — это было самое разумное решение из всех возможных.