Белая пыль

— Пустили, — подтвердил тот. — Но на наших условиях. А Анна при этом, ваша покойная подруга, понесла только убытки. И все благодаря вашему содействию, Егор Ильич.

Старик недовольно всплеснул руками и выпалил:

— Зато жива осталась! Если бы не я, вы бы ей устроили что-нибудь. Отказ тормозов или выезд на встречку. У вас же все просто. Проблема есть, пока человек жив. А если он мертв, то и проблема рассосалась. Так ведь? — Егор Ильич замолчал на пару секунд, раздосадованный, что не сдержался. — Я ее от вас спас, можно сказать. А деньги она себе еще заработала, — махнул рукой старик.

Алексей вздохнул. Покрутил головой. Суставы его шейных позвонков захрустели.

— Не вы спасли, — заговорил он. — А мы дали возможность вам это сделать.

— Да что вы заладили?! — снова возмутился Егор Ильич. — «Мы», «вы»! Не надо мне это рассказывать. Я знаю все. Лучше вашего, думаю. — Он с брезгливостью осмотрел человека, сидевшего напротив. — Вы тогда еще, наверное, в институте вашем, или как он там назывался, штаны просиживали и борщ государственный лопали. Рассказываете мне сейчас, как много сделали для Родины.

— Да что ж вы шумите-то, Егор Ильич? — мирно улыбаясь, спокойно спросил Алексей. — Я, конечно, в вашей истории не участвовал в силу, как вы правильно подметили, возраста. Но у нас ведь все записано. А что написано пером, сами знаете, остается на века под грифом «секретно». Тут важно доступ к материалам иметь. Я имею. — Алексей усмехнулся. — Читать люблю, опять же.

— Ну и что вы там вычитали? Чем меня напугаете? — Егор Ильич сцепил ладони в замок.

Алексей пожал плечами:

— Да ничем, собственно. Ну, разве только ваш напарник случайно узнает, что вы нечестный человек и друзей можете кинуть. Из убедительных источников информацию получит. Тогда вашим теплым взаимоотношениям придет конец. Ваш Сергей переживет, конечно, он парень самодостаточный. А вас ждет одинокая старость и квартира в городе Видном. Однушка, если я не ошибаюсь. Вам же больше не надо, правда?

Егор Ильич скривился и снисходительно спросил:

— Что, там все так под вашим грифом «секретно» и написано?

Алексей, улыбаясь, закатил глаза.

— Ну не то чтобы прямо так. Но мы-то с вами знаем, Егор Ильич, из одного и того же сюжета можно извлечь совершенно разные смыслы. Ведь главное что? Главное — правильно расставить акценты. Что-то подчеркнуть, о чем-то умолчать. Где-то приукрасить, а где-то намеренно нивелировать. Так ведь можно и из любовной переписки сделать грязный донос. И наоборот, из отвратительного пасквиля — хвалебную оду. Ты же знаешь, Ильич, — фамильярно завершил свою тираду гэбист.

Егор Ильич равнодушно посмотрел по сторонам. Он понимал, что эти люди добьются своего и всякое сопротивление ничем хорошим не закончится ни для него, ни для Сергея.

— Короче, главнокомандующий, говори, что хочешь, — выдохнул он. — Вижу, отцы-командиры тебя научили, как поступать со старшими и отработанными.

Алексей не скрывал удовлетворения от содеянного. Лето. Жара. И никого не пришлось сильно уламывать, призывая в помощь негуманные методы воздействия. Он наклонился вперед к Егору Ильичу и стал тихо рассказывать:

— Я сейчас покажу вам фотографию одного интересного человека, который придет к Сергею в качестве клиента. Ваша задача передавать нам все, что тот попросит, кого закажет и что ваш друг будет делать, когда вы примете заказ. От вас нам нужна информация — кого, когда и зачем. Дословно, понятно? — спросил Алексей, ожидая положительной обратной связи.

— Дословно — да. Но зачем? — спросил помощник сыщика, понимая, что ответа не получит.

— Просто — надо. Вы не задумывайтесь, Егор Ильич. Задание простое донельзя. Просто передавайте нам вводные и последующие за ним действия. Кого куда направить, мы сами решим. А вы нам в этом поможете. Вы умеете. Мы знаем. Так будет удобно и для вас, и для нас. Остальное в архивах быльем порастет. Будьте уверены.

Егор Ильич с равнодушным видом закивал. Он понимал, что любой его поступок снова будет записан в «анналы истории» и, как бы он ни продолжал жить, эти ребята его разыщут, когда возникнет необходимость, используют и ни разу не задумаются над его самочувствием, даже если пять пуль внутри его легких будут мешать сделать последний выдох перед смертью.

— Показывайте, молодой человек, — лениво произнес он, не забыв сделать вид, что ему все равно и он готов на любые поступки, лишь бы не разрушить иллюзии своего друга по поводу бытия и всего, что с ним связано.