Белая кошка в темной комнате

При этом развернулась боком в дверном проеме и прислонилась к косяку, не собираясь посторониться. Пришлось Станиславу также протискиваться в коридор, поневоле коснувшись женщины и надышавшись ароматом умопомрачительных духов, исходившим от распущенных светлых волос. Краем глаза он заметил, как приоткрылась дверь слева с медной цифрой «пять». Несколько раздосадованный нелепостью происходящего и ощутив возникающее раздражение, гость расположился в предложенном хозяйкой мягком кресле и, пока она, извинившись, скрылась на кухне, осмотрелся. Обстановка комнаты свидетельствовала о вкусе и скромности владелицы, что никак не вязалось с внешним поведением Гвоздковой. Кресло, в которое его усадили, стояло возле окна. Рядом, слева, расположилась софа с красивым ночником в изголовье. Над софой пестрел относительно мягкими красками большой ковер. Вдоль глухой правой стены, вслед за цветным телевизором на тумбочке, вытянулась мебельная стенка местного производства. В левом углу стоял двустворчатый шифоньер с антресолью. Все это тонуло в спокойном рассеянном свете низковисящей люстры причудливой формы. Наблюдения Станислава прервало появление самой хозяйки, толкающей перед собой десертный столик-тележку на колесиках, на котором стояли две чашки кофе, бутылка дорогого армянского коньяка и блюдечко с тонко нарезанным лимоном.

Видя, что Широков готов запротестовать, она умоляюще защебетала:

— Ну, Станислав Андреевич, миленький… У меня редко бывают гости, тем более — привлекательные мужчины! Не лишайте бедную женщину маленькой радости!

Решив пойти на компромисс, Станислав голосом, не терпящим возражений, заявил:

— Хорошо. Кофе с лимоном выпью. Но без коньяка, — и, для убедительности, хлопнул себя ладонью по колену.

— Что ж, вынуждена подчиниться, — огорчилась Маргарита Сергеевна.

Подкатив столик к ногам Широкова, она собственноручно бросила в одну из чашек ломтик лимона и придвинула ее гостю. Производя эти манипуляции, женщина склонилась над столиком так, что блузон на груди распахнулся, и Широкову пришлось целомудренно отводить взгляд. Гвоздкова же ничуть не смутилась, неуловимым взмахом руки запахнула ворот и одарила Станислава очередной улыбкой.

Пригубив кофе и похвалив мастерство хозяйки вполне заслуженно, Широков спросил:

— Скажите, Маргарита Сергеевна, Вашу тетю навещали родственники, брат, например?

— Насколько я знаю, до приезда моего сюда — нет. А вот при мне отец мой приезжал. — Гвоздкова уже уютно устроилась на софе, поджав под себя ноги.

— Когда это было?

— Дайте-ка вспомнить точнее… Да, правильно, весной 1986 года. Если не ошибаюсь — в марте. Как раз год тогда прошел, как я переехала. Отец хотел меня увидеть, но, к обоюдному огорчению, встреча наша не состоялась. Я находилась в срочной командировке по работе: учиться послали, квалификацию повышать. В вашей системе тоже так бывает?

— Бывает. Что вообще рассказывала за время совместной жизни Саржина о себе, о своей судьбе? Неужели же ничего?

— Хотите — верьте, хотите — нет, но, ровным счетом, ничего. Только говорила как-то о работе то ли в банке, то ли в сберкассе там, в Курске, до пенсии. Детей, как я Вам днем говорила, у нее, по-моему, не было.

Широков посчитал возможным обострить разговор.

— Ваша тетя интересует нас в связи с одним уголовным делом. — Заметив, как лицо хозяйки дома чуть напряглось, Станислав продолжал: — В сарае Вашего бывшего дома вчера обнаружен труп мужчины. Вот фотография, посмотрите, пожалуйста, внимательно.

Когда Маргарита Сергеевна брала фотографию, пальцы на руке у нее чуть заметно дрожали. Взглянув на снимок, она неожиданно выронила его, как некое опасное насекомое. Лицо побледнело, губы сжались. Станислав наклонился к полу, чтобы поднять фотокарточку. Теперь он мог поклясться, что «толстого» Гвоздкова знает или хотя бы уже видела. Распрямившись, он обнаружил, что Маргарита Сергеевна уже пришла в себя и губы ее кривятся в подобии улыбки. В который раз предоставилась возможность убедиться в самообладании этой женщины.

— Вы извините, Станислав Андреевич, я хоть и медик, но все-таки — женщина, и мне стало не по себе от того, что пришлось увидеть. Но все уже прошло. Нет, этого мужчину я не знаю и никогда не видела раньше.

— Жаль, очень жаль. Да, Вы же обещали показать фотографии и письма тетки, — напомнил Станислав.

— Ах, конечно! Они у меня на кухне. Сейчас принесу!

«Надо намекнуть ей про Касьянова, — подумал Станислав, — интересно, как отреагирует она на это. Можно немного пустить пыль в глаза: мол, вот-вот ждем сведений из Курска о Саржиной. Если Гвоздкова что-то скрывает в жизни своей тетки, то, узнав такую новость, вынуждена будет крутить, что-то придумывать».