Белая кошка в темной комнате

— Не знаю… Меня это не очень интересовало…

— Да? А я думаю, такую женщину, как Вы, деньги не могут не интересовать, я не прав? — и выждав паузу, добавил: — Я не прав, Виктория Ивановна?!

Монина вся как-то передернулась, побледнела и стала медленно сползать с табурета. Широков и Свешников с двух сторон бросились к ней и успели подхватить непослушное тело — Монина потеряла сознание.

Пока Наташа приводила ее в чувство, Станислав вызвал «скорую». Приехавший врач сделал успокоительный укол и констатировал обморок от сильного нервного перенапряжения. Затем несколько пришедшую в себя Викторию Ивановну с разрешения врача водворили в камеру.

29 июля. Пятница. 19 часов

Широков и Свешников, что-то тихо обсуждавшие, моментально умолкли при появлении Натальи Николаевны в кабинете Ерофеева. Самого подполковника не было.

— Вы чего тут секретничаете? — спросила девушка, недоверчиво оглядывая друзей.

— Да так… — неопределенно ответил Игорь и хитро подмигнул Широкову, от чего тот неожиданно смутился.

— А, ну раз так… Может, мне уйти, чтоб не мешать?

— Нет, что ты! — поспешно возразил Станислав. — Просто обсуждали одну частную проблему, касающуюся…

Широков посмотрел на Игоря, прося поддержки.

— Касающуюся личной жизни Станислава Андреевича! — бодро выпалил Свешников.

— Вот как? Я думала, для Станислава Андреевича понятия «личная жизнь» не существует вовсе: он же растворился просто в любимой работе!

Наташа с вызовом глянула на Широкова, отчего тот опустил глаза и ткнул приятеля локтем в бок.

— Чего пихаешься? — взвился Игорь. — Почему все время я за тебя должен выкручиваться?! Если ты такой умный, сам бы и отвечал…

— Ладно, мальчики, — развеселилась Наташа. — Что это я, действительно… А где начальник?

Сразу после этих слов в кабинет вошел его хозяин. Ерофеев бросил на стол обрывок телетайпной ленты и сообщил:

— Ну вот, и ладненько, голуби мои! Ребята из Курска передали, что получены результаты эксгумации трупа в могиле Мониной. Подробности опускаю… В общем, там, действительно, захоронена Гвоздкова!

— Это и так было ясно! — безапелляционно заявил Свешников.

— Ясно-то ясно… Только ясность эта была до сих пор умозрительной, а теперь, понимаешь ли, воплотилась в неоспоримый факт! — нравоучительно заметил начальник.

Он уселся за стол и с каким-то странным выражением лица задумался, постукивая карандашом по ногтю большого пальца. Широков понял, что шеф собирается еще что-то «выдать». И, действительно, Ерофеев, вздохнув, сказал:

— Есть вторая новость: дело у нас забирает прокуратура республики…

— Почему? — воскликнула Наташа и совсем по-детски добавила: — Это нечестно!

— Да нет, все правильно, — усмехнулся подполковник. — Преступления совершены одними лицами на разных территориях. И по составу наберется целый букет: убийства, хищения и спекуляция лекарствами и так далее. Ведь по курским махинациям надо до конца разбираться…

— А ограбление инкассаторов? Там тоже бумажной работы предстоит, — поддержал шефа Игорь.

— Вот именно. Поэтому за субботу и воскресенье надо тут все закончить, оформить показания Мониной и Сомова, а в понедельник Наталье Николаевне предстоит ехать лично в Москву.

Широков сочувственно посмотрел на приунывшую Наташу. Всегда жаль расставаться с тем, во что вложил частицу самого себя. Тем более обидно, когда начатое тобой завершают другие люди. И пусть они прекрасные специалисты, но гложет мысль, что именно ты мог бы справиться лучше, ибо вошел в дело с головой, видишь его изнутри не только взглядом профессионала, но и человека. Увы… Такова работа, и ничего тут не поделаешь.

Желая подбодрить Наташу, он сказал:

— Не расстраивайтесь, Наталья Николаевна, свет клином на этой истории не сошелся. Мы со Свешниковым чего-нибудь еще раскопаем и вместе с Вами будем потом разматывать…

— Типун тебе на язык! — сердито воскликнул Ерофеев. — Накаркаешь еще! Хватит мне нервотрепки с этим делом!

— Да я не в том смысле, Петр Сергеевич, — попытался оправдываться Станислав. — Я говорю, что если когда подобное случится, то мы… То тогда Наталья Николаевна… Словом, вроде, мы сработались, а?

Широков окончательно запутался в словесных изысканиях и виновато улыбнулся. Глядя на него, Свешников, а за ним — и Наташа, тоже рассмеялись и только Ерофеев укоризненно покачал головой.

— Давайте, давайте веселитесь… А за раскрываемость, между прочим, по голове меня стукают, а не вас, — невесело заметил он. — Ну, ладно, на сегодня все могут быть свободны, а завтра с утра принимайтесь за работу. Мальцев к вам подключится.

Друзья оставили подполковника наедине с его заботами.