Патрик встал и открыл окно. В комнату ворвался шум города, близкий, но в то же время казавшийся далеким. Странно, но она ощущала себя в безопасности в компании Патрика. Они знали друг друга меньше недели, но Миа чувствовала, что может ему доверять. Хотя вообще-то она не такой человек. Обычно. Как правило, она скептически относится к новым людям и долго не подпускает к себе. Часто слишком долго, вот почему у нее так мало близких друзей.
– Давай сделаем перерыв?
– Нет, – угрюмо ответила Миа, вставая.
Подойдя к стене, она стала снимать с нее фотографии.
– Что ты делаешь?
– Начну по новой. Ничего не вижу. Может, все висит неправильно.
Он подошел к ней вплотную.
– Давай немного освежим головы. Прогуляемся? Подышим свежим воздухом?
– Нет, – повторила Миа и стала раскладывать фото на полу.
Вот черт.
Ответ же где-то близко.
– Чего именно ты не видишь? – спросил Патрик, дружески положив руку ей на плечо.
– Почему.
– Почему он делает это?
Повернувшись к нему, она кивнула. Босиком прошла по комнате и опустилась в кресло, с которого он только что встал.
– Не всегда нужно ставить вопрос так прямо, – сказал Патрик. – Это так похоже на нас.
Он улыбнулся, чтобы утешить ее.
– На кого на нас?
– Ну, на нас, на людей. На обычных. Мы не хотим никому причинить вред. И пугаемся, так ведь? Кто вообще способен делать такие ужасные вещи? Убивать одиннадцатилетних мальчиков? Нам нужно объяснение. Чтобы не бояться вставать по утрам и выходить на улицу. Как только мы сформулируем
– Ты скажи.
– Чтобы создать иллюзию, что на небе есть что-то хорошее и в конце оно всех нас ждет. Чтобы мы, нормальные люди, могли функционировать день за днем. Как только мы потеряем веру в добро, потеряем все, правда?
– Ну и ну, глубокая мысль.
Последняя реплика прозвучала саркастически, хотя у нее не было желания задеть Патрика, и ей сразу стало стыдно.
Он же ни в чем не виноват.
Он тут единственный позитив.
– Уверена, что не надо прерваться? Может, погуляем в парке?
– Нет.
– Ладно, – сказал Патрик, прислонившись к полупустой стене. – Давай подумаем вместе. Мотив. Какие мысли?
– Мне кажется, я просто гадаю. Ничего конкретного.
– Да ладно тебе, Миа, – вздохнул Патрик, впервые с некоторым раздражением. – Ты все видишь лучше других. Ухо лисы? Буква?
– Ну да, но…
– Ну все, хватит уже.
Он достал из кармана брюк фломастер и подошел к стене для заметок.
– Одиннадцать лет. Всем мальчикам было одиннадцать, на какие мысли это тебя наводит?
Она взяла себя в руки.
– Может, с ним что-то случилось?
– В смысле?
– Когда ему было одиннадцать. Может, он хочет пережить это заново?
– Хорошо, – улыбнулся Патрик и начал писать.
– Какое-то неординарное событие? И он его изучает. Хочет посмотреть на него со стороны? Может, для этого он все так стилизует? Дистанцируется? Может, хочет создать дистанцию к событию, где он стал жертвой?
– Вот, пошло дело…
Патрик улыбнулся, быстро записав.
– Еще есть мысли?
– Искусство, – сказала Миа, чуть приподнявшись в кресле.
– Так.
– Ну, общество ведь превозносит художников, так? Они загадочные, особенные… Раньше считалось, что у художников есть связь с Богом.
Она разошлась.
– Продолжай…
Патрик размашисто писал фломастером на стене.
– Например, картины Эдварда Мунка продают за сотни миллионов, люди часами стоят в очереди, чтобы увидеть маленькую «Мону Лизу»…
Миа встала и начала ходить кругами по комнате.
– Что, если он…
Она остановилась.
– Если он?..
– Может, все просто?
– Как просто?
– Может, он просто ноль. С грандиозными замыслами. Хочет быть великим, сам ничего из себя не представляя. Может, здесь надо искать?
– Где?
– Ну, ничего не значащий ноль. Никто. А мнит из себя кого-то важного.
– Ты имеешь в виду… его работу?
Она пожала плечами.
– Ну да. Если у него вообще есть работа.
– Хорошо, Миа, – улыбнулся Патрик. – В этом что-то есть.
– Да?
У шведа был такой вид, словно ему страшно хотелось обнять ее.
– Конечно, давай, продолжай.
Миа улыбнулась.
– Ладно, только принесу кофе.
6