Бейрутский инцидент

Это произошло внезапно: такси вслепую кружило вокруг угла, водитель боролся с рулем, когда он свернул на середину улицы, чтобы избежать верблюда, а затем повернул назад, чтобы пропустить встречный автомобиль. Завизжали шины, кабина выскочила из-под контроля в кренированном боковом заносе к нищему, пресмыкающемуся на обочине.

Инстинктивно я двинулся к нему в стремительном пикировании, наполовину толкнув, наполовину отбросив араба с пути такси и кувыркаясь за ним в сточную канаву, когда такси врезалось в тротуар и врезалось в лепную стену здания. упираясь в здание в кричащей агонии раздираемого металла.

На мгновение мир улицы Альмендарес был ошеломлен картиной музея восковых фигур. Затем женщина заплакала протяжным протяжным стоном, который высвободил ее страх и, казалось, отозвался эхом облегчения на людной улице. Некоторое время я лежал неподвижно, мысленно считая свои руки и ноги. Казалось, все они там, хотя мне показалось, что по лбу сильно ударили.

Я медленно встал, проверяя все свои рабочие части. Казалось, что кости не сломаны, суставы не растянуты, поэтому я подошел к окну передней двери кабины, причудливо втиснувшись в непоколебимую штукатурку.

За моей спиной раздался многоязычный лепет, когда я распахнул дверь и как можно осторожнее вытащил водителя из-за руля. Чудом он казался невредимым, только ошеломленным. На его оливковом лице был пепельный оттенок, когда он неустойчиво прислонился к стене, тарбуш с кисточкой, невероятно склонившийся над одним глазом, непонятно смотрел на развалины своего существования.

Удовлетворен тем, что не испытывает непосредственного бедствия. Я обратил свое внимание на нищего, который корчился на спине в сточной канаве, слишком сильно страдавший, чтобы помочь себе, или, возможно, слишком слабый. Видит Бог, он был худым, как любой голодный человек, которого я когда-либо видел. На его лице было довольно много крови, в основном из глубокой раны на скуле, и он жалобно стонал. Однако, когда он увидел, что я склоняюсь над ним, он приподнялся на одном локте и протянул другую руку.

«Бакшиш, садики», - рыдал он. "Бакшиш! Бакшиш!"

Я отвернулся, возмущенный. В Нью-Дели и Бомбее я видел живые груды костей и раздутых животов, которые лежат на улицах в ожидании смерти от голода, но даже они обладают большим человеческим достоинством, чем нищие Бейрута.

Я начал уходить, но рука на руке задержала меня. Он принадлежал невысокому пухленькому человечку с херувимским лицом и черными, как его волосы, глазами. На нем был черный шелковый костюм, белая рубашка и белый галстук, что было неуместно в жару Бейрута.

«Momento», - сказал он взволнованно, его голова покачивалась вверх и вниз, как будто для усиления акцента. "Momento, per favore".

Затем он перешел с итальянского на французский. "Vous vous êtes fait du mal?" Привет

Акцент был ужасен.

«Je me suis blessé les genous, je crois», - ответила я, осторожно согнув колени. Я потер голову. «Et quelque выбрал bien solide m'aogné la tête. Mais ce n'est pas grave».

Он кивнул, нахмурившись, но в то же время усмехнувшись. Я предположил, что его понимание было не намного лучше, чем его акцент. Он все еще держал меня за руку. "Говорить на английском?" - с надеждой спросил он.

Я весело кивнул.

"Отлично отлично!" Он довольно бурно кипел от энтузиазма. «Я просто хотел сказать, что это была самая смелая вещь, которую я когда-либо видел. Фантастика! Ты двигался так быстро, так быстро!» Он был очень увлечен всем этим.

Я смеялся. «Думаю, просто рефлекторное действие». Так оно и было, конечно.

"Нет!" - воскликнул он. «Это было мужество. Я имею в виду, это было настоящее мужество, чувак!» Он вытащил из внутреннего кармана пальто дорогой портсигар, открыл его и протянул мне.

Я взял сигарету и наклонился, чтобы вытащить прикуриватель из его нетерпеливых пальцев. Я не совсем понимал, что ему нужно, но он был забавным.

«Это были самые лучшие рефлексы, которые я когда-либо видел». Его глаза сияли от волнения. «Вы истребитель или что-то в этом роде? Или акробат? Пилот?»

Пришлось смеяться. «Нет, я…» Посмотрим. Что, черт возьми, я был? Прямо сейчас я был Ником Картано, бывшим жителем Палермо, в последнее время членом Иностранного легиона, в настоящее время… в настоящее время доступен.

«Нет, я не из тех», - сказал я, протолкнув толпу, собравшуюся вокруг разбитого такси и ошеломленного водителя, и зашагал по тротуару. Маленький человечек поспешил поспешить.

На полпути он протянул руку. «Я Луи Лазаро», - сказал он. "Как вас зовут?"

Я без энтузиазма пожал ему руку, продолжая идти. «Ник Картано. Как поживаете?»

«Картано? Эй, чувак, ты тоже итальянец?»

Я покачал головой. «Сицилиано».

«Эй, отлично! Я тоже сицилиец. Или… я имею в виду, что мои родители были с Сицилии. Я действительно американец».