Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Мы можем представить себе простые формы сенсорного содержания - и это будет соответствовать классической льюисовской концепции qualia, - которые глобально доступны для внимания, формирования ментальных концепций и различных типов моторного поведения, таких как производство речи и указательные движения. Давайте впредь называть все максимально детерминированное сенсорное содержание на уровне трех ограничений "льюисовскими qualia". Более простой формой будет тот же контент, который обладает только двумя из трех функциональных свойств - например, он может быть доступен для внимания, доступен для моторного поведения в задачах дискриминации, таких как указание на образец цвета, но не доступен для познания. В дальнейшем будем называть этот тип "квалиа Раффмана". Это самый интересный тип на уровне двух ограничений, и часть значимости и заслуг Раффмана состоит в том, что она так убедительно указала на это. Другая возможность заключается в том, что он доступен только для управления вниманием и познанием, но ускользает от моторного контроля, хотя такую ситуацию трудно себе представить. По крайней мере, у здоровых (т. е. непарализованных) людей мы редко встречаем ситуации, когда репрезентативное содержание осознается как возможный объект обработки внимания и мышления, не являясь при этом элементом поведенческого пространства, над которым человек также может действовать. Даже у полностью парализованного человека аккомодация линз или саккадические движения глаз, безусловно, должны были бы считаться остаточным моторным поведением. Однако если сознательное содержание, о котором идет речь, является лишь содержанием воображения или будущего плана, то есть если это ментальное содержание, которое больше не имеет строгой связи со свойствами непосредственного окружения системы, то оно, конечно, является тем, что мы назовем сознательным, поскольку доступно для направления внимания и когнитивной обработки, но недоступно для моторного контроля просто потому, что его репрезентант не является элементом нашего текущего поведенческого пространства. Однако если само мышление однажды окажется усовершенствованной версией моторного контроля (см. разделы 6.4.5 и 6.5.3), общая картина может существенно измениться. Интересно отметить, что такая обедненная "версия с двумя ограничениями" уже является примером целевого свойства "феноменальности" в слабом смысле; конечно, имеет хороший интуитивный смысл говорить, например, о тонких нюансах оттенков или о воображаемых сознательных содержаниях как о менее сознательных. Они менее реальны. Квалиа Раффмана - это элементы нашей феноменальной реальности, но не нашего когнитивного мира.

Мне трудно представить себе третью возможность на уровне двух ограничений - форму сенсорного содержания, более простую, чем квалиа Льюиса, в том смысле, что она доступна для моторного контроля и когнитивной обработки, но не для управления вниманием. И это действительно может быть пониманием специфического для данной области вида номологической необходимости. Возможно, машина может иметь такой вид сознательного опыта, который связан исключительно с когнитивной перспективой первого лица. У людей доступность внимания, похоже, является самым основным, минимальным ограничением, которое должно быть соблюдено для возникновения сознательного опыта. Тонкие, невыразимые нюансы, оттенки (как доступные для внимания и поведения) и воображаемые сознательные содержания (как доступные для внимания и когниции), однако, кажутся реальными и отличными классами феноменальных состояний. Центральная мысль на этом этапе заключается в том, что как только у нас появится более подробный каталог концептуальных ограничений для понятия сознательной репрезентации, конечно, будет иметь смысл говорить о степенях сознания, и это будет совершенно осмысленно и рационально - как только мы сможем указать, в каком отношении определенный элемент нашего сознания является "менее" сознательным, чем другой. Только что упомянутая машина или низшее животное, обладающее только раффмановскими квалиа, будут менее сознательными, чем система, наделенная льюисовским сенсорным опытом.

Позвольте мне мимоходом отметить еще один весьма интересный момент. С точки зрения первого лица, степени доступности переживаются как степени "реальности". Наиболее тонкое содержание цветового опыта и сознательное содержание, поступающее в наш разум через такие процессы, как воображение или планирование, также менее реальны, чем другие, и они таковы в отчетливом феноменологическом смысле. Они менее прочно интегрированы в нашу субъективную реальность, потому что нам доступно меньше внутренних способов доступа. Чем ниже степень глобальной доступности, тем ниже степень феноменальной "всемирности".