Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Мне приснилось, что я стою на тротуаре возле своего дома. . . . Я уже собирался войти в дом, когда, бросив случайный взгляд на камни [тротуара], мое внимание привлекло проходящее мимо странное явление, настолько необычное, что я не мог поверить своим глазам - казалось, все они за ночь изменили свое положение, а длинные стороны оказались параллельны бордюру! И тут меня осенило: хотя это великолепное летнее утро казалось настолько реальным, насколько это вообще возможно, я видел сон! С осознанием этого факта качество сна изменилось так, как очень трудно передать тому, кто не имел такого опыта. Мгновенно живость жизни возросла во сто крат. Никогда еще море, небо и деревья не сияли такой чарующей красотой; даже обычные дома казались живыми и мистически прекрасными. Никогда еще я не чувствовал себя таким абсолютно здоровым, таким ясномыслящим, таким невыразимо свободным! Ощущение было восхитительным, непередаваемым словами; но оно длилось всего несколько минут, и я проснулся". (Fox 1962, p. 32 f.; цитируется по S. LaBerge and Gackenbach 2000, p. 154)

Люцидный сновидец полностью осознает тот факт, что его текущий феноменальный мир по своему содержанию не совпадает с внешней физической реальностью. Функционально она освобождена от внеорганической реальности как эмпирический субъект, но в то же время осознает искаженный характер своего общего состояния. Важно отметить, однако, что обычные сны - это не только галлюцинаторные эпизоды, но и полностью бредовые состояния. Собственно говоря, Хобсон (1997, с. 126; см. также Hobson 1999) выдвинул смелую гипотезу о том, что сновидения не похожи на бред, а идентичны бреду; что сновидения - это "не модель психоза. Это и есть психоз". Сновидящий субъект не только страдает от зрительных галлюцинаций, напоминающих те, что возникают при токсических состояниях, но и полностью дезориентирован во времени, месте и человеке, страдает от сильной отвлекаемости и дефицита внимания, от потерь памяти и когнитивных непоследовательностей. Как подчеркивает Хобсон (Hobson, 1997, p. 122), убежденность в том, что физически невозможные события сновидений являются элементами реальности, сильно напоминает бредовые убеждения, составляющие "отличительную черту всех психозов", стойкая неспособность признать, что мы видим сон, может рассматриваться как "сродни упорству, с которым параноик цепляется за ложную веру", а общий механизм, объединяющий отдельные события сновидений в крайне неправдоподобную историю, "напоминает конфабуляции при корсаковском синдроме". Короче говоря, тот факт, что сновидения не только являются сложными галлюцинациями, но и характеризуются дезориентацией, динамикой, похожей на конфабуляцию, амнезией и резкой общей потерей проницательности, заставил некоторых экспертов предложить радикальную интерпретацию сновидений как органического психического синдрома. Люцидные сновидения отличаются от обычных почти по всем этим параметрам.

Непрозрачные сны явно являются глобальными феноменальными состояниями, поскольку выполняют ограничение глобальности, принцип презентационности и прозрачности (ср. понятие аперспективного, "минимального сознания" в разделе 3.2.7). Однако они являются феноменально субъективными состояниями в гораздо более слабом смысле: в них отсутствует аттенциональный субъект, когнитивный субъект полностью заблуждается в смысле наличия почти только ложных убеждений о себе, а феноменальное свойство агентности реализуется лишь слабо и прерывисто, если вообще реализуется. В обычных снах ПМИР крайне нестабилен, что делает их состояниями первого лица лишь в слабом смысле. Однако существуют сны, в которых перспектива первого лица становится столь же устойчивой, как и в обычном бодрствующем сознании. Такие сны, несомненно, являются сильными, самоописываемыми феноменами первого лица в понимании Линн Бейкер (1998; см. также раздел 6.4.4). Интересно, что именно самомодель человека играет решающую роль в этом переходе.

Давайте примем следующее рабочее определение люцидного сна:

1. Субъект сновидения достиг полной ясности ума относительно того, что он видит сон. Сновидица знает, что сейчас она переживает люцидный сон, и способна приписать себе это свойство. В терминах текущей теории это означает, что факт того, что система в данный момент переживает определенный тип репрезентативного состояния, когнитивно, а также аттенционно доступен и интегрирован в текущую сознательную Я-модель.

2. Сознательное состояние сновидящего субъекта обычно характеризуется полной интеллектуальной ясностью. Общий уровень когнитивного понимания природы состояния и интеллектуальная согласованность в целом, по крайней мере, столь же высоки, как и во время обычного бодрствования (но на самом деле могут быть даже выше).

3. Согласно субъективному опыту, все пять сенсорных модальностей функционируют так же хорошо, как и в состоянии бодрствования.