Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Следует отметить, что существуют также формы мышления, локализованные на другом конце спектра, между феноменальной прозрачностью и феноменальной непрозрачностью. Если мы погружаемся в манифестные дневные грезы, то часто переживаем когнитивную обработку уже не как когнитивную обработку. Еще один момент, который следует отметить при обсуждении феноменологии прозрачности и непрозрачности: не только отдельные феноменальные содержания могут демонстрировать переменную степень прозрачности; то же самое справедливо и для глобальных феноменальных моделей мира. Сразу после дорожно-транспортного происшествия весь мир может казаться нам "нереальным" или "сновидческим". Тот же феномен известен в стрессовых ситуациях и в переходных фазах при некоторых психиатрических синдромах. Однако самым лучшим и основным примером почти полностью непрозрачного, глобального феноменального состояния является люцидный сон (см. LaBerge and Gackenbach 2000; Metzinger 1993; и раздел 7.2.4 в частности). Между обычными и люцидными снами существуют интересные переходы, поскольку существуют степени люцидности. Например, можно, будучи пассивным свидетелем, очень четко осознавать, что все это сон (аттенционная и когнитивная доступность информации о репрезентативном характере общего состояния), не обязательно также знать о своей свободе воли, не осознавая, что являешься агентом, который может начать летать или проходить сквозь стены (доступность информации о репрезентативном характере общего состояния для контроля поведения). Подробнее об этом позже.

Возвращаясь от глобальных классов феноменальных состояний к конкретным примерам, большой интерес представляет исследование прозрачности и непрозрачности эмоций. В отличие от сенсорных и когнитивных состояний, эмоции не являются парадигматическим примером ни прозрачности, ни непрозрачности. Наши эмоциональные состояния часто кажутся непосредственно данными формами субъективной саморепрезентации. В их содержании мы не сомневаемся, а просто воспринимаем как достоверную, непосредственно данную информацию о нашем собственном текущем состоянии и о нашем отношении к другим людям и их состояниям. Однако иногда мы вдруг осознаем, что наша эмоциональная реакция может оказаться неуместной в текущем социальном окружении. Возьмем, к примеру, ревность: мы можем внезапно осознать репрезентативный характер нашей собственной ревности, если поймем, что на самом деле все это может быть искажением - например, тех людей в нашем социальном окружении, к которым мы ревнуем. То, что переживалось как очевидное свойство другого человека (пролетающая птица), вдруг становится состоянием меня самого (в окне трещина!). В эмоциях мы часто колеблемся между уверенностью и неуверенностью, между непосредственностью очевидного восприятия и сомнениями. Это простое феноменологическое наблюдение указывает на еще одну важную характеристику непрозрачных феноменальных репрезентаций. Они делают возможность того, что они на самом деле могут быть искажениями, глобально доступной для познания, внимания и поведенческого контроля.

Прозрачность как свойство сознательных репрезентаций

Феноменальные репрезентации прозрачны, поскольку их содержание кажется неизменным во всех возможных контекстах: Книга, которую вы сейчас держите в руках, всегда будет оставаться именно этой книгой в соответствии с вашим субъективным опытом, независимо от того, насколько изменится внешняя перцептивная ситуация. То, что вы сейчас переживаете, - это не "активный эмулятор объекта", который только что был встроен в вашу глобальную модель реальности, а просто содержание лежащей в основе репрезентативной динамики: эта книга, как здесь (ограничение 3) и сейчас (ограничение 2) без усилий данная вам (ограничение 7). На этом уровне, возможно, будет полезно прояснить понятие прозрачности применительно к текущему теоретическому контексту, вернувшись к более традиционным концептуальным инструментам, вновь проведя различие между средством и содержанием репрезентации, между носителем репрезентации и ее репрезентативным содержанием.