Бегство от грез

Шурша шелковым платьем, графиня присела на диван и повелительным жестом указала Лахлену, чтобы он сел рядом с ней. На какой-то миг воцарилось молчание, и в наступившей тишине в узком пространстве комнаты отчетливо слышался звон серебряных ложечек о фарфоровые чашки.

– Мне известно, капитан, что Дорсет Йорк – ваш родственник, – начала беседу леди Лесли. – Ваш старший брат имеет титул баронета, не так ли?

Тарквин утвердительно кивнул.

– А скажите, капитан Йорк, есть ли у вас другие братья и сестры? – осведомилась Катриона с интересом.

– Младшая сестра, – ответил Тарквин и улыбнулся при мысли о веселой, полной жизни и романтически настроенной Шарлотте.

Леди Лесли, по-своему истолковавшая эту улыбку, осторожно и незаметно отвлекла внимание капитана от своей дочери.

– Другой ваш брат, кажется, был убит во время недавнего конфликта в Лейпциге?

– Да, – ответил Тарквин неохотно и сдержанно.

Леди Лесли продолжала с большей эмоциональностью в голосе:

– Мне так отрадно было узнать, что генералу Веллингтону сопутствует удача, что ему удалось оттеснить войска Наполеона из Испании и что военные действия вряд ли возобновятся. Похоже, Наполеону не удастся долго удержаться у власти, скоро его заставят сложить свои полномочия. И тогда в стране наконец воцарятся мир и спокойствие. И Ровена будет в безопасности на своей родине.

– Но вовсе не исключается и такой поворот событий, когда надеждам на мир не суждено будет осуществиться, – резко и лаконично произнес Тарквин. – Французская армия все еще продолжает активные действия на испанской границе, и может случиться, что лорд Веллингтон под давлением обстоятельств вынужден будет сконцентрировать все силы, чтобы нанести удар по французской армии с юга.

Лицо леди Лесли приобрело холодное и надменное выражение.

– И какая же во всем этом логика? Надеюсь, вы не будете утверждать, что угроза войны в Испании еще существует? Или что Ровене вовсе не безопасно сейчас отправляться в путь? Я написала письмо самому лорду Ливерпулю, в котором поделилась с ним моими соображениями на этот счет, и он любезно заверил меня, что генерал Веллингтон принял решение о полном выводе своей армии с Пиренейского полуострова.

– Лорд Веллингтон, – задумчиво начал Тарквин, – редко посвящает в свои планы военного министра и премьер-министра, но когда им все-таки становится известно, какие действия лорд Веллингтон намерен предпринять, отменить его приказ они уже не могут. В настоящее время его войска расположились на зимних квартирах на баскском побережье Испании, тогда как французы под командованием фельдмаршала Сульта зажаты в кольцо в районе Байонны. Ни один из командующих противостоящих армий, по-видимому, не собирается отводить свои части. Я склоняюсь к мысли, что в случае внезапного изменения погодных условий – возможно, в этом или в следующем месяце – лорд Веллингтон прикажет атаковать французов и в испанском коридоре, который окажется на пути у вашей племянницы. Ее могут подстерегать серьезные опасности.

С дрожью возмущения в голосе леди Лесли спросила:

– Позвольте узнать, капитан Йорк, от чьего имени вы говорите?

– От своего собственного, – решительно ответил Тарквин, – тем более что о военных приготовлениях лорда Веллингтона мне кое-что известно. И если мои слова и тон, которым они были высказаны, вас огорчили, прошу меня извинить, однако я твердо убежден...

– В чем дело? – прервала беседу леди Лесли, обращаясь к стоявшему в дверях пожилому слуге.

– Извините, ваша милость, вы просили напомнить вам о просьбе леди Гилмур.

– Да, я не забыла об этом.

Она снова обратилась к Тарквину:

– Примите мои извинения, капитан Йорк. До приезда наших гостей предстоит закончить ряд неотложных дел. Я обдумаю все, что вы мне сказали, и во время обеда мы продолжим наш разговор.

И, позвав дочь, леди Лесли вышла из комнаты. С кроткой улыбкой Катриона послушно последовала за своей матерью. Наступило довольно неловкое молчание.

– Пойдемте, – произнес наконец Лахлен. – Я покажу вам нашу винокурню.

Воздух был очень холодным, с острым морозцем. Дождь, до этого не прекращавшийся, на какое-то время утих. Они медленно пробирались через поросшее вереском болото. С ближнего поля взлетел одинокий кроншнеп, и его печальный крик затерялся в неприветливом безмолвии. В блеклом свете дня можно было различить очертания древней крепости с нависшим над ней скалистым утесом, возвышавшимся над единственным перевалом через горную долину. Казалось, эти зубчатые стены с бойницами хранят молчаливую память о прошлом, о строгом и замкнутом мире объединенных в кланы шотландских горцев.