Бегство из Эдема

– Тебе не терпится вернуться поскорей, да?

– Нет, дело не в этом. Один из клиентов решил заплатить то, что он нам задолжал, а это означает, что я должен вернуться к работе над его домом.

При одной мысли об этом Алекса охватила тоска. «Эдем» с самого начала представлялся ему скверной шуткой: неприятно было думать, что он потакает прихоти богатого невежды, одержимого манией величия и желающего воздвигнуть памятник самому себе. Но в последнее время Алексу стала особенно ненавистна мысль о том, что Сара будет жить в этом доме вместе с Беном до конца своих дней и он не в силах этому помешать.

Когда работы были приостановлены, в глубине души он мстительно порадовался, хотя финансовые затруднения Кокрейна (а Алекс понятия не имел, насколько они серьезны) косвенно задевали и Сару. Проектировать комнаты, в которых она будет ходить, сидеть, разговаривать, есть и спать вместе с Беном… нет, это казалось ему непристойностью, насмешкой над его ремеслом и издевательством над его чувствами. Ему хотелось построить для нее дом, в котором она была бы счастлива, но стоило только вообразить рядом с ней Кокрейна, как у него возникало желание допустить конструктивный просчет, чтобы крыша рухнула.

– Что-то ты не слишком горишь желанием вернуться к работе, – заметил профессор Стерн. Алекс откинул голову на спинку кресла.

– На этот раз там не будет одного человека, с которым я познакомился на первом этапе строительства дома, – туманно пояснил он.

– Понятно. Женщина?

Он кивнул.

– Понятно, – повторил профессор. – Полагаю, это одна из тех женщин, которых твой дед не одобрил бы?

– Безусловно.

Профессор Стерн качнул бокал, взбалтывая бренди, потом решительно отставил его в сторону.

– Алекс, Алекс, что же нам с тобой делать? Приглашаю тебя провести месяца полтора в этом доме. Считай, что гостевая спальня на втором этаже – твоя, можешь занять ее хоть сейчас. И я тебе гарантирую, что Марта найдет тебе невесту и окрутит тебя еще до Дня благодарения [23]. Это дело верное, я даже не стану предлагать пари, потому что наверняка выиграю.

– Спасибо за предложение, сэр. Обещаю хорошенько обдумать его на досуге.

– Нет, я серьезно! Ну да ладно, я вижу, что тебя это не интересует. Но если ты думаешь, что это невозможно, уверяю тебя, ты просто недооцениваешь способности моей жены в качестве свахи. Ты уже уходишь? Еще рано, неужели тебе надо спешить?

– Да, сэр, хотя мне очень жаль. Рад был снова с вами повидаться.

Но ему вдруг до смерти опротивели картины супружеского счастья, истории о потайных комнатах для любовных свиданий и о сверхъестественных способностях миссис Стерн в качестве брачного маклера. Он тепло пожал руку своему старому другу, поблагодарил его за гостеприимство и пообещал в будущем чаще писать. Они попрощались на пороге, и Алекс вызвал на губах у профессора довольную улыбку, сообщив ему, что вход в его жилище является истинным шедевром, поскольку архитектурно выражает идею приветливости и открытости для гостя, обеспечивая в то же время полное уединение для хозяев.

Вместо того чтобы нанять кэб, он решил пройтись до гостиницы пешком. Путь был неблизкий, но холодный туманный вечер напомнил ему о сотнях таких же вечеров, проведенных в этом городе, пока он был студентом. Алексу захотелось вспомнить прошлое. Волшебный город Сан-Франциско по-прежнему притягивал его своей магией, но в то же время, как ни грустно было возвращаться в Ньюпорт, ему не терпелось покинуть Калифорнию. Глубокая грусть охватила его с первой минуты приезда. Здесь его что-то ожидало, какая-то истина, которую он должен был узнать, но она ускользала от него, и он чувствовал, что ему предстоит долгий путь, прежде чем он ее откроет.

Алекс не привык копаться в собственной душе. На протяжении последних тринадцати лет вся его жизнь была устремлена вперед, к четко определенной цели. Неизвестно откуда взявшаяся склонность к созерцательности беспокоила его и лишала душевного равновесия. Воспоминания, которые он всеми силами гнал от себя прочь, внезапно вернулись и обрушились на него с такой силой, что он не успел ни разобраться в них, ни остановить. С точки зрения любого постороннего наблюдателя, его, безусловно, можно было назвать человеком преуспевающим: он преодолел немыслимые препятствия и вопреки всему получил что хотел. Он победил. Его мечта воплотилась в жизнь. Так почему же столь коварно посмеялась над ним судьба, отняв у него счастье?

Дело было не только в том, что он полюбил женщину, которая не могла ему принадлежать. Он потерял кое-что еще: некий идеал, хранимый в душе, осознание высокой и чистой цели, которая долгие годы поддерживала его и помогала пережить самые трудные времена. Алекс сознательно не хотел определять эту цель словами: он тосковал по ней и в то же время радовался тому, что потерял ее.