Беглецы-Х

…Он пришёл в себя лёжа на кровати в своей каюте. Большом, трёхкомнатном помещении, которое раньше занимал командир станции. Шевельнулся, приподнимая голову, но тут же к нему подскочил кибер, запищал недовольно высокими свистками, и послышался голос искина:

— Лежи. Тебе ещё рано вставать.

Влад зло отмахнулся от искусственного разума:

— Тебе то какое дело?! Теперь ты на самообеспечении, больше я тебе не нужен. Дай спокойно подохнуть, а?

— Не неси чушь!

Ответ искина был не менее зол, чем слова человека. Что‑то шевельнулось внутри пилота — до этого разум станции подобных эмоций не допускал. Всегда монотонный машинный голос, без всяких чувств. Человек усмехнулся:

— Что? Наелся досыта, даже мысли появились?

— Появились.

Спокойно ответил искин.

— К твоему сведению, недостаток энергии и делал меня таким, каким я был раньше. Тупым исполнителем. А теперь я почти восстановился. Ещё шестьдесят часов, и все блоки расконсервируются. И мыслящий, и интеллектуальный, и эмоциональный. Словом, я стану… Другим. И — прости пожалуйста…

— Что?!

Извинение кристаллического разума — это была дубина похлеще, чем у неандертальца. Влад прикрыл глаза, но искин не отставал.

— Прости. Я, прежний, перестарался. Но понимаешь, я очень боялся умереть. Столько времени на экономном режиме, а тут ты предложил мне выход из тупика… И я очень боялся, что ничего не получится. Поэтому и так давил на тебя…

Мозг замолк. В апартаментах воцарилась тишина, которая сгущалась с каждым мгновением. Наконец искин не выдержал:

— Прости, слушай. Я больше никогда так не буду поступать с тобой. И — я восстановил твою машину. Можешь летать куда угодно и где угодно. Честно.

— Всё верно. Мавр сделал своё дело. Мавр может уходить.

Влад натянул покрывало на голову. Искин всполошился:

— Я же не бесчувственный робот, чтобы так поступать со своим спасителем! За кого ты меня принимаешь?! Только вы, органики способны на подобные подлости! Мы, разумные кристаллические, на подобную подлость просто не способны.

Человек, не показываясь из‑под ткани, устало произнёс:

— Слушай, отстань от меня. Нет тебе веры, понимаешь? Вот и всё. Так что замолкни. За то, что восстановил машину, так это не я тебе должен, а ты мне. Так что…

Он зажал уши руками. Впрочем, искин понял этот жест и действительно умолк. Ему показалось, или действительно услышал что‑то вроде всхлипывания? Да пусть он катится к Тьме! Достал уже…

Следующее пробуждение было точно от посторонних звуков. Но не искина. Роботы? Но откуда тогда запах? Противный и густой настолько, что хоть топор вешай! Влад нехотя поднял голову, стянул с головы покрывало, которым по–прежнему был накрыт и обомлел — в углу сидело что‑то живое. Что именно — непонятно. Потому что это живое было закутано в невообразимые лохмотья, тихонько поскуливало, и издавало тот самый жутко противный аромат, в котором смешались моча, крепкий пот и, даже осознавать противно, дерьмецо. Причём явно свежее. А ещё — застарелый запах крови и гноя. Их то человек ни с чем спутать не мог, потому что нанюхался такого достаточно за свою жизнь, хотя и короткую, но достаточно кровавую. Попытался подняться, к его огромному удивлению это удалось, хотя и с некоторым напряжением. Сел, спустил ноги на невесть откуда взявшийся в апартаментах ковёр. Раньше всё было аскетично до нищеты — кроме кровати, накрытой той же консервационной тканью, ничего. И вдруг на тебе — ковёр, богатая мебель, великолепной тонкой работы, драгоценная, тут ясно сразу, посуда. Искин прощения хочет выпросить? Скривился. Но вот это живое… Ощутил волны страха, исходящие от живого. Нет, не страха. Настоящего ужаса! Непереносимого, всеподавляющего. То, что скорчилось в уголке его спальни боялось его до потери сознания.

— И что мы тут забыли, интересно?

Не обращаясь ни к кому произнёс Влад. Затем поднялся, бесшумно ступая по ковру, утопая в ворсе почти по щиколотку, прошёл к этому трясущемуся существу. Нет, понятно, что это разумное. Ни один из зверей или приматов одежды не носит. Дыша через рот, потому что смрад от этого живого исходил с каждым шагом пилота всё крепче и крепче, приблизился. Затем брезгливо дотронулся до рубища из грубой ткани, чуть ли не мешковины, скрывавшего голову. Затем решительно дёрнул на себя. Дикий, истошный визг ударил по ушам с силой хорошей рок–группы на выступлении. От неожиданности Влад даже чуть–чуть присел, но, спохватившись, рявкнул, что было сил:

— Молчать!