Беглецы и бродяги

Из Портленда до отеля «Колумбия Годж» можно доехать по федеральной автостраде 84. Едете по автостраде примерно 1,5 часа, сворачиваете на съезде № 62, доезжаете до знака «Стоп» и поворачиваете налево. Потом проезжаете по эстакаде над автострадой, доезжаете до реки и опять поворачиваете налево. Отель стоит между утесами и дорогой. Такое желтое здание – с башенкой.

16. Магазин редкой книги «Пауэллс»

Сотрудники этого книжного божатся, что призрак Уолтера Пауэллса, основателя магазина, до сих пор бродит по мезонину у Розовой комнаты. Его любимое место – питьевой фонтанчик. Любимое время – по вторникам вечером. А еще обратите внимание на скульптурное изображение стопки книг у входной двери с северо-западной стороны. Там внутри лежит прах человека, завещавшего, чтобы его похоронили в «Пауэллсе». Сперва урна с прахом стояла в самом магазине, на книжной полке, а потом ее поместили в скульптуру.

(открытка из 1988-го)

В этом году я снимаю квартиру в двухэтажном доме на Монтгомери-стрит (ЮЗ), 1623, где все шкафы в кухне забиты отрезанными человеческими головами и руками. В основном женскими. Но есть и мужские.

Моя соседка Лори, с которой мы на пару снимаем квартиру, работает декоратором витрин в универмаге «Meier & Frank» в нижнем городе. Она мне рассказывает о своих мужиках, с которыми трахается прямо в большой витрине, что выходит на Пятую авеню (ЮЗ). Там есть тесный зазорчик – темное, пыльное, ограниченное пространство для маневров, шириной фута два, – между стеной и раскрашенной перегородкой, на фоне которой стоят манекены. За манекенами – только стекло и миллионы прохожих на улице. В связи с теснотой выбор поз для занятия сексом весьма ограничен, но зато там никто не мешает «процессу». Плюс к тому, говорит Лори, ее возбуждает мысль о людских толпах в час пик на автобусной остановке буквально в нескольких футах от места действия.

Главное – не распаляться, говорит Лори. Если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули с работы. Главное, чтобы не тряслись манекены.

Когда мы бухаем, Лори рассказывает мне про свое детство. По воскресеньям ее мама вставала пораньше, чтобы приготовить горячий завтрак. Пока мама возилась на кухне, Лори забиралась в кровать к сонному папе и сосала ему член. Так продолжалось несколько лет, каждое воскресенье, и после двух-трех стаканов джин-тоника Лори со всей очевидностью понимает, как эти утренние забавы повлияли на ее дальнейшую жизнь.

Эти отрезанные руки-головы у нас дома – образцы манекенов, и Лори мне объясняет, как производители манекенов меняют дизайн в зависимости от рынка. У манекенов, которые делают для Калифорнии, грудь гораздо пышнее. Они раскрашены «под загар». А манекены, которые делают для Чикаго, вообще не раскрашены. Жутковатые руки с согнутыми пальцами, которые, кажется, только и ждут, как бы в кого вцепиться. Лысые головы с высокими скулами и застывшими стеклянными глазами. По всему дому. Под раковиной в ванне, вместе с запасной туалетной бумагой. В кухонном шкафу, вместе с хлопьями к завтраку. Как-то раз Лорин папа приехал к ней в гости и чуть не свалился с сердечным приступом – когда полез в шкаф в поисках фильтров для кофеварки.

Единственный целый манекен во всем доме – это женщина, которую Лори зовет Констанс. Конни сделана так, что она может только сидеть – с ногами, вытянутыми вперед и чуть согнутыми в коленях. Это продукт для портлендского рынка: бледная, с маленькой грудью, в парике цвета бурых помоев. Лори одевает ее в розовое шифоновое платье из секонд-хенда «St. Vincent de Paul», что на бульваре Пауэлл. Ярды и ярды летящего розового шифона ниспадают подобно ангельским крыльям. На спине платья – отчетливый отпечаток протектора шины, наводящий на мысли об очень зловещем конце изумительной ночи на студенческом балу.

В ту субботу, перед тем как идти смотреть Парад под звездным небом, мы с Лори основательно залились джин-тоником. Парад под звездным небом – это такое красочное шествие, открывающее ежегодный Фестиваль роз, с подсвеченными платформами на колесах, марширующими оркестрами и прочими обязательными атрибутами больших уличных шествий. Он начинается в сумерках и проходит по городу в темноте.

Там также представлен годовой «урожай» принцесс Фестиваля роз. Они все стоят на большой движущейся платформе – все как одна в розовых бальных платьях – и машут зрителям. Чем больше мы с Лори пьем, тем яснее проявляется идея о необходимости выступить с политическим заявлением. Ну, в смысле, выразить категорическое несогласие с мыслью о том, что женщин можно использовать в качестве выставочных экспонатов. Мы решаем посадить Констанс на багажник Лориной MG с откидным верхом и протащить ее на парад. И раскрыть, таким образом, подлую сущность Фестиваля роз как института дремучего женофобства и шовинизма.

На самом деле нам просто хочется обратить на себя внимание.