Беглец. Трюкач

Изучающий взгляд из-под припухших век.

— На тебя не угодишь. Ты что, недоволен?

— Да нет, — спохватился Камерон, — просто я предполагал…

— Предположения — вещь опасная, саго.

— О, да, — согласился Камерон.

— Более того, — продолжал оператор, — вся сцена будет сниматься по частям, а на экране получится единое целое. Для такого единства, как тебе известно, существуют монтажеры, за это им и денежки платят, и немалые притом.

— Конечно, — пробормотал Камерон, — я как-то не подумал.

— Человеку свойственно ошибаться, не правда ли?

— Увы, правда.

— Да, так вот, сначала мы немного порепетируем.

— Неплохая идея.

Костяшками пальцев да Фэ потер глаза.

— Что-то ты стал слишком покладистым, со всем соглашаешься, даже странно. Давай прекратим играть в кошки-мышки, я ведь отлично знаю, что на уме у тебя совсем другое. Ну-ка, выкладывай.

— Вам это только кажется.

— 3, нет, саго, ты что-то задумал. Из-за песка я сейчас плоховато вижу, но по твоему голосу мне ясно, что ты собираешься нас надуть.

— Ошибаетесь, — сказал Камерон, думая о репетиции. Лучшее время для прорыва и… отрыва. Как же успокоить этого типа? Ладно, рискнем…

— Если вы мне не верите, почему бы вам не прокатиться вместе со мной?

Лицо да Фэ расплылось в широкой улыбке.

— Великолепная мысль! — воскликнул он.

Сердце захолонуло от ужаса. Стараясь не выдать волнения, Камерон произнес:

— Вы можете сидеть где сидите, на месте пассажира.

— Нет, саго, на сей раз в роли твоего пассажира будет кинокамера для подводных съемок, чтобы в мельчайших подробностях запечатлеть погружение в реку.

Камерону удалось замаскировать улыбкой вздох облегчения. Взглянув на оператора, он почувствовал себя Одиссеем, который, ослепив одноглазого Циклопа, получил долгожданную свободу.

— Саго, — улыбаясь, сказал да Фэ, — назови-ка еще разок твое имя.

— Мое имя?

— Да, твое настоящее имя.

Терять больше нечего. Камерон посмотрел в его воспаленные глаза и твердо произнес:

— Камерон.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

День снова обещал выдаться жарким. Солнце, еще не поднявшееся над крышей отеля, жарило уже вовсю, и техники, укрепляющие на переднем сидении камеру для подводных съемок, буквально истекали потом. Камерон с беспокойством посмотрел на багажник. Слава Богу, на него падала, тень. Ничего, ждать осталось недолго, скоро поедем, подумал он, наблюдая за приготовлениями. Потом пересек парковочную площадку и поднялся на веранду. Только: он собрался войти в вестибюль, как услыхал ставшую привычной команду:

— Мотор!

Обогнув торец, он увидел, как Ли Джордан заскользил по лестничным перилам и, нелепо взмахнув руками, тяжел приземлился в двух шагах от примостившегося за камерой оператора.

— Стоп! Больше эмоций, саго! Ты: же летишь с высоты пятидесяти футов, так изобрази на лице хоть испуг, что ли. В конце концов, это же страшно! Зритель не должен знать, что ты всего-навсего съехал по перилам!

Судя по заднику на лестничной площадке, Камерон понял, что стал свидетелем съемок кадра, связующего два его трюка в луна-парке. На секунду его охватило раздражение, но, глянув на Джордана, потирающего поясницу, он улыбнулся. Давай, саго, хоть что-нибудь в этой картине сделай сам…

Вестибюль был пуст, только в углу что-то бурчал радиоприемник. Камерон прислушался. Шел прямой репортаж с космодрома.

— До старта ракеты осталось совсем немного, — вещал диктор, — старт предполагается через сорок пять минут. Скоро начнется обратный отечет времени. Слушайте нас.

Камерон автоматически взглянул на часы — скоро восемь! — и направился в столовую. Там он обнаружил сценариста, со всех сторон обложившегося бумажками.

— Как дела? — спросил он.

Не отрывая глаз от бумаг, Рот поднял голову и промычал:

— Ужасно. Полночи не спал.

Камерон присел радом и налил себе кофе.

— Уж эти мне поправки! — продолжал Рот недовольным тоном. — Вечно он что-то изменяет, до последней минуты не понять, чего он хочет.

Губы Камерона тронула улыбка.

— Неужто беглецу удается спастись?

— Беглецу? — переспросил' Рот, оторвавшись, наконец, от бумаг. Какому беглецу?

— Мне.

Рот откинулся на стуле и от души расхохотался.

— О, черт! Я так увлекся разбором чувств Маргарет после гибели ее мужа, что начисто забыл' о другой картине. Ты скоро освободишься. Я имею в виду, что сегодняшний трюк последний. Вот счастливчик-то!

— Слушай, Дэлтон, ты меня узнаешь?

— Ну, естественно!

— Ты уверен?

Сценарист пощипал длинный ус и окинул Камерона внимательным взглядом.

— Знаешь, — протянул он, — я хоть и совершенно не выспался и голова у меня уже пошла кругом, но все же мне сдается, что ты не кто иной, как мой друг — трюкач. Разрази меня гром, если это не так.

— Но ты же впервые видишь меня без грима.

— Подумаешь, пара мазков пудры, — фыркнул Рот. — А почему ты спрашиваешь?

Камерон хлопнул его по плечу и допил свой кофе.

— Да так, не обращай внимания, я тоже сегодня почти не сомкнул глаз. Устал, как собака.

— Пойди передохни немного, тебе предстоит серьезная работенка.

— К сожалению, уже не успею.

— Тогда попроси перенести съемки…

— Нет, — Камерон улыбнулся и поднялся из-за столика. — Все должно идти по графику.