Беглец с планеты Терра

– Шпилька вылетела. Сейчас найду гвоздик, вставлю и поедем.

Найти гвоздик оказалось сложнее, чем выяснить причину аварии. Только на обочине дороги метрах в пятидесяти удалось найти кусок стальной проволоки. Тише едешь – дальше будешь. Иногда пословицы и поговорки приходится подтверждать на практике. Домой добрались только к вечеру.

Прошло несколько дней, и наступила суббота. В восемь ноль – ноль я уже стоял у кабинета командира, ожидая, когда он закончит свой разговор с начальником штаба. Минут через пять они оба вышли, поздоровавшись со мной за руку, и пошли к машинам.

– Очень неудобная сегодня примерка: в понедельник Командующий прилетает с комиссией. Полно работы.

– Так ведь на следующую неделю перенести нельзя – вы будете заняты. Командующий не поймет, если вы уедете на примерку.

– Вот то-то и оно.

Доехали до деревни быстро и без приключений. Заготовки сапог на ногах сидели великолепно, и у командира заметно поднялось настроение. Уже перед самым отъездом Петрович вдруг сказал

– А друга-то вашего в психушку забрали.

– В психушку?! За что? В смысле почему? Он больной что ли оказался?

– Ну, все твердил, что с того света вернулся. Жил там несколько лет и вернулся. А сам, говорит, я летчик и в сорок шестом году разбился. С тех пор у рогатых чертей и жил. Трахнутый головой, одно слово.

=А что за знакомый? Военный?

– Да нет. В прошлый раз у дороги на пашне мужика нашли. Вроде трезвый был. То ли спал, то ли без сознания. Вот здесь у деда его и оставили. Может он с психушки сбежал.

– Могет и так быть. Кто ж его знает.

Дорога домой, как и вся следующая неделя, прошли спокойно. На следующий день после отъезда комиссии, шеф попросил меня выполнить его личную просьбу и съездить к одному из наших общих знакомых. Я зашел к себе в кабинет предупредить, что уезжаю.

– Только не подбирай больше бегунков из психушек.

– Точно, я же рядом буду. Интересно.

– Не забудь – тебе еще в наряд заступать.

Выполнив просьбу, я подъехал к психиатрической больнице. В моем представлении персоналом такой больницы должны быть мужчины под два метра ростом и весом под два центнера, чтобы уложить и “успокоить” любого клиента. На деле я увидел только молоденьких стройных девушек. Из персонала мужского рода я увидел всего лишь одного, да и тот был .каким-то завхозом. В то время я тоже был еще не очень старый и умел улыбаться. После моего вопроса, где находится летчик, но не тот, что летает, а тот, что зимой лед убирает, я узнал, что на сегодняшнее число их всего два осталось, так как третий на прошлой неделе переквалифицировался на водителя троллейбуса. Мой летчик нашелся быстро – лежал на кровати и читал “Крокодил”.

– Он. – Сказал я медсестре.

– Хорошо. Этот не буйный. Тогда я вас оставлю.

– Да. Спасибо.– И потом, уже обращаясь к больному, – Здравствуйте. Вы, наверное, меня не помните.

– Как я могу вас помнить, если я вас совсем не знаю. Хотя ваше лицо мне кого-то напоминает.

– С моим лицом тяжелее, ведь когда мы нашли вас, ваши глаза были закрыты, а вы сами или без сознания, или с кем. Армейский юмор. Простите.

– Да я и сам военный. А насчет вашего последнего замечания, то вы почти угадали.

– Я ездил по делам и решил вас проведать. Есть у меня такой недостаток – иногда беспокоюсь о людях.

– А второй какой у вас недостаток?

– Второй? Второй – это то, что людям, которые мне близки и дороги, я почему-то стесняюсь сказать слова нежности и любви. Нежные слова застревают, а что-нибудь грубое ляпнуть и не всегда по делу, то, пожалуйста.

– Самое главное – вы знаете свои недостатки. Врага легче бить, если его знаешь.

– Согласен. Но страдают ближние. С чужими все наоборот.

– А где же ваш второй товарищ, что помоложе?

– Вы даже это разглядели. Тогда, мягко выражаясь, какого хрена мы вас таскали.

– Нет, нет. Я не прикидывался гофрированным шлангом. Мне трудно все вам объяснить. Но… Как бы попроще объяснить. Да… “Есть многое на свете, брат Горацио, что и не снилось нашим мудрецам”.

– Шекспиру и не надо было спать – у него тоже фантазия хорошо работала.

– Я чувствую, вам наговорили невесть что.

– Да нет. Просто вопрос пить или не пить обсуждали еще и до Шекспира.

– Говорю же – не пьяный я был! Поверьте. По праздникам, естественно, принимал. Иногда перебирал. Но когда и с кем – всегда знал. Я же боевой летчик. У меня перед каждым вылетом медосмотр.

– И жили вы в сорок шестом году.

– Конечно. Я же родился в девятнадцатом.

–Хорошо сохранился.

– Хватит иронизировать. Я сам не могу прийти в себя. До конца не все осмыслил. Поэтому мои рассказы слушают, как бред сумасшедшего.

– Наверное. Поэтому может и сюда позвонили.

– Отчасти да. Но там тоже есть умные люди. Скоро приедут специалисты и будут меня обследовать. Теперь хоть докажут, что я не вру.

– А “не вру”– это как? В смысле в чем? Это про чертей?

– Каких чертей? Кто такой ереси наговорил?

– Вообще-то, слово ересь употребляют попы. И, как раз, попы пугают всех чертями и адом.

– Ерунда. Я не знаю, есть ли на самом деле ад, потому что сам не верующий, а вот, где я был, там похлеще ада будет.

– И где же был?