Беглец из Крайпруса

— Так вот, ушли значится охотники. Все из себя уверенные, экипированные, прокаченные, на некоторых чуть ли не мифриловые пластинки. Все думали, ну всё. дойдут до самых дальних штолен и перебьют всех. Никто не укроется. Шахтёры за ними пошли, как герои. Первые за долгое время, кто осмелился в вечернюю смену пойти. А народ значится их всем городом пришёл провожать. Те вместе с солдатами скрылись и всё. Тишина. Кто-то постоял, да разошёлся, кто-то вызвался стоять, ждать героев до поздней ночи с вином и пивом, хлебом и мясом. Час нет никого, два нет. Четыре часа проходит, начали люди роптать, что за это время можно пару раз сбегать в дальнюю штольню и назад. А мужики там, сам понимаешь, на тех, кто будет идти медленно и оглядываться по два раза на шаг не походили. Наконец шесть часов проходит, все думали сейчас шахтёры с охотниками выйдут вместе. Мол ждали их специально, чтобы героически показаться. Ещё час проходит. Никого. Вообще тишина. Мёртвая такая. А шахтёры не те люди, которые свою работу любят и станут работать сверх нормы. И никого. Тут уже наместника подняли, хотя он третий сон смотрел-пересматривал да бабёх полапывал. Притащили ко входу. Тот быстро стражу выставил и приказал всем расходиться: мол незачем слухи распускать и покрывать сбежавших с деньгами наместника авантюристов. Ещё два часа прошло — никого на входе нет. Стражники дальше стоят, да поярче факела разжигают. У некоторых аж ноги не выдерживали, так и падали в карауле от страха. Говорят тьма тогда была особенно липкой, прямо, как кисель, огонь заливала. Так ночь и прошла. Солнце только поднялось, возле входа стоят белые столбы. Это новые шахтёры пришли. Народ хоть и неграмотный, но не тупой. Быстро смекнул к чему тут столько солдат крутится. Наместнику доложили о первом случае саботажа в дневную смену. Так он прибежал, давай пинками шахтёров отправлять и угрожать тем, что из города выселит. И стражников за ними, да только те дальше входа не ушли, так, чтобы их было с улицы видать. А наместник сам туда не пошёл, тоже страшно заходить. Так утренняя смена и простояла. Затем дневная. А вечерняя не вернулась. На следующий день крик и переполох. С рудников вернулся из той самой вечерней смены шахтёр. Медленно он так значит катит полную вагонетку разной богатой руды и что-то приговаривает себе. Сам здоровый, только исхудал сильно, не ранен, одежда не порвана, хотя сам довольно уставший. Выкатывает он значит скрипучую вагонетку, а у всех прямо по сердцу скребёт и никто не решается спросить. Наместника вызвали, он значится, прибегает в своей любимой за последнее время манере и криком расспрашивает шахтёра. Что с ним случилось? Ну он ему и отвечает, что ничего. Устал немного, долго работал. Вагонетку полностью сам загрузил, говорит, что там ещё стоят, мол идти за ними надо, сам притащить не смог. Никто, естественно, за ними не пошёл. У него за людей спрашивают, где охотники, солдаты, да где другие шахтёры наконец. А он отнекивается, говорит, мол, один был. Никто с ним не пошёл. Так ему и пришлось одному тащить эту вагонетку. Вышел он значит, отдохнул. Народ его расспрашивать, а он молчаливый, даже с женой говорить не стал. Проспался до вечерней смены весь день, взял кирку и к руднику. Его два раза остановили, а на третий он ушёл. Один. С пустой вагонеткой. Больше его никто никогда не видели. А руду, которую он в первый раз приволок в обвал скинули. Ни один кузнец за неё так и не взялся. Проклятой нарекли.

— Мать моя, да ну её эту шахту теперь.

— Ага, а что, сдрейфил?

— Да как тут не сдрейфишь, такие ужасы.

Взобравшись под самый напряжённый момент истории, я бесшумной мышью скользнул вдоль стены под каменную преграду. Вступать в неравный бой с двумя полностью экипированными в кольчугу и доспех людьми, имея на руках лишь кинжал и кожаную куртку — сомнительные перспективы.

— Слушай, Рантир, а ты правда веришь во всё это? В эти легенды, истории, — всё ещё будучи в удивлении выдавил из себя ошарашенный дозорный.

— Хах, верю ли я? Знаешь, один мой старый знакомый маг, да прибудет с ним удача, если он ещё жив, говаривал, что веришь ли ты, что демон может обличаться в человеческую личину?

— Чего, демоны-то? Не, тогда бы у нас тут каждый второй демоном ходил. А рога куда, а копыта?

— Вот и я о том.

— А он? — удивился стражник.

— А он мне показал…

— Что? — не понял второй.

— Да всё он мне показал. Теперь я во всё верю. Вдруг правда окажется. Ладно, подлей ещё чайку, да пройдёмся вдоль стены, а то я уже весь взмок от этой надоедливой влаги.

— А что, это всё-таки правда оказалась? — не унимался дозорный. — Что демоны могут того, в нашей личине ходить?

— Теперь я в это верю, — загадочно произнёс Рантир и, наконец, замолчал, делая длинный глоток горячего чая.

— Ты уж прости, но чушью попахивает, да как демон может стать человеком? Его бы любой маг тогда увидел, ну или эти…как же их… визоры! Точно. Его тогда каждый визор бы увидел и выдал.

— Баран ты, как есть баран, — удручённо произнёс старший.

— Чё это? — обиделся второй.

— Будто ты много про демонов знаешь, чтобы так уверенно?