Беглец

– Ладно, второй пример: путешествует себе одна маленькая девочка, никого не трогает, а некие злые дяди пытаются причинить ей вред, подло убивая ее защитников, нападая не по правилам – десять на одного. Защитники героически и по правилам сопротивляются и закономерно умирают. Ведь правила запрещают им бить в спину, добивать безоружных, которые тут же берут оружие, лишь только те отвернутся, в общем, они сражаются честно, но так же честно и умирают. Польза? Никакой! Что же делать?

Гномка задумалась, а потом безнадежно сказала, опустив голову:

– Не знаю.

– Плохо, садись, два!

Гномка села рядом со мной на лежанку.

– А почему два?

– Не обращай внимания, это я о своем. На чем мы остановились?

– Что делать, когда защитники с честью погибли?

– Ах, да! Ответа здесь может быть два. Первый – девочке самой нужно отбросить все сковывающие ее понятия о чести и начать бить врагов подло, грязно, низко, но зато избавляясь от них быстро и навсегда. А второй – это пригласить кого-нибудь, кто не постесняется запачкаться в подлости, и самой местами остаться чистой. Но это почти что первый вариант, потому что заказчик всегда виновен наравне с исполнителем.

– И все?

– Все!

– А как же сделать так, чтобы с честью выйти из битвы победительницей и снискать славу на поле сражения? – не унималась гномка.

– А что было в начале? – хитро спросил я.

– В начале чего? – не поняла Алона.

– В начале истории, – подсказал я.

– Ну, злые дяди начали подло убивать защитников...

– Как убивать? – переспросил я.

– Подло.

– Вот ты и ответила на свой вопрос. Если нападающие действуют подло, то уже нет никакой честной битвы, а значит, тот, кто выжил после нее, тот и прав! – заключил я.

– Значит, умереть с честью плохо? – гномка посмотрела на меня.

– А умирать вообще плохо, – парировал я.

– А сражаться честно плохо?

– Если в тренировочном бою, то хорошо. Если в бою реальном, то там главное, чтобы противники все умерли, а как – честно или нет, это уже не столь важно.

– А добивать безоружного раненого хорошо? – вернулась гномка к началу разговора.

Я горестно вздохнул, поняв, что тактику нужно менять, иначе гномка четко запишет меня в свои враги, и тихо ответил:

– Я не добивал безоружного, я избавлял его от страданий. И в благодарность за это он поделился со мной ценными сведениями.

– Но безоружного...

– Алона, ты неправильно поняла мысль, которую хотели донести до тебя ваши писатели. Они говорят: умирать без оружия в руках – плохо. А ты не думала, что это относится не к врагам, а к защитникам?

– То есть? – гномка сопротивлялась уже не так сильно.

– Объясняю. Писатели хотели сказать, что если в один черный день подлый, но сильный враг нападет на твои земли, то ты не должна трусливо бежать от него, получая смертельный удар в спину, а обязана встать на защиту своего дома и с оружием в руках пусть умереть, но хотя бы попытаться его убить! Понятно?

Гномка молчала, переваривая информацию. Молчал и я, глядя, как солнце поднимается все выше, и думая, сколько же времени я бестолково потерял. А нам еще полдня ехать до Зингарда.

– Значит, честь – это выдумки?

Так, похоже, процесс зашел слишком далеко. Я повернулся к Алоне и взял ее за плечи. Она не вырывалась, хоть это хорошо.

– Послушай меня, девочка. Я считаю себя подлым и бесчестным существом, но этим горжусь!

Алона в испуге глянула мне в глаза.

– Нет, ты не поняла, я считаю себя таким, потому что МОГУ поступать подло и бесчестно. Это много раз спасало мне жизнь, поэтому я никогда не собираюсь становиться белым и пушистым, как герои из сказок. Но мне приходится действовать так только для того, чтобы выжить, а в остальное время я веду себя культурно и цивилизованно и пытаюсь ладить с окружающими, добром отвечая на добро.

Испуг принцессы сменялся сочувствием. Я опустил руки и отодвинулся. Не хватало еще, чтобы меня жалели!

– Алона, мир – это не сказка, он намного сложнее, и в нем нет совершенно черного и совершенно белого. Здесь и добро может пользоваться подлыми приемами, а зло в ответ притворяться честным и искренним. Тебе, как будущему послу, придется еще многому научиться, а пока запомни одно: есть друзья, враги и остальные. Друзей нужно беречь, врагов нужно бить, а с остальными вести себя по крайней мере прилично, чтобы из них впоследствии вышло больше друзей, чем врагов.

Я поднялся.

– А теперь завтракать!

Сходив за мясом, я вернулся на лежанку. Алона молчала, на лице ее крепко прописалось задумчивое выражение. Положив шашлык между нами, я приказал:

– Ешь!

Принцесса взяла кусочек и начала медленно жевать. Я тоже принялся за еду.

– Значит, без подлости нельзя? – спросила она.

– Нет! Но ведь очень хочется, правда? Именно для этого и нужны сказки, чтобы хотелось!

– Но ведь есть же кодекс битвы, правила дуэли...

– У нас здесь была не битва и не дуэль. Это просто промелькнула маленькая война, а на войне правило одно: никаких правил, но все для победы. Ты ведь это уже поняла, ведь сама действовала не по правилам, – прищучил я ее.

– Это когда?

– Когда выстрелила в безоружного колдуна. Отличный выстрел! – похвалил я. – Нет, правда, очень замечательный.