Беглец

Не издав ни звука, мастер рухнул на землю, а я бросился дальше по кустам, слыша впереди звуки схватки. Подхватив один из луков с натянутой тетивой, я быстро наложил на него стрелу. Бой впереди оказался последним. Там трое оставшихся в живых разбойников добивали двух эльфов, которые отбросили луки и отмахивались кинжалами. Я подбежал к ним, натягивая лук, но внезапно один из эльфов выбросил руку ладонью вверх, и по моим нервам резанула волна энергии. Передний разбойник сложился пополам, пытаясь закрыть руками то, что осталось у него от живота. Оставшиеся два выдохнули:

– Маг!

Лишь тогда я опознал в эльфе Минаэля, одного из наших магов. Нет, не эльфийских, знающих только магию леса, а истинных, к которым принадлежал и я. Он получил знания гораздо раньше меня, но остался в поселке, как истинный защитник эльфийских лесов. Именно он был тем вторым эльфом среди всего народа, который мог правильно приготовить лимэль. Нет, я не говорю, что нас было всего трое, тех, кто занимался истинной магией. Нас было шестеро – я, мой учитель, Минаэль, два старейшины и мастер. Причем последний занимался только ее практическим применением, стремясь улучшить и усовершенствовать свое тело. Именно благодаря магическим занятиям, он овладел такой немыслимой реакцией, что позволила ему отбивать мои стрелы. Но если он не смог увернуться от топора, то маг из него был никакой! А двое старейшин были настолько увлечены лесом, что старались и всю истинную магию свести к магии жизни, дабы она могла быть доступной любому эльфу. Конечно, их усилия были напрасны. Истинная магия не терпела ограничений и не подчинялась разумам этих недоучек.

Пока я приходил в себя после выброса силы, с непривычки выбившего меня из колеи, эльфы перешли в наступление и сумели серьезно ранить одного разбойника. Натянув лук, я выпустил стрелу в Минаэля. Она зависла в воздухе напротив его лица. Глянув на меня, эльф еще раз выбросил вперед руку, и у остававшегося целым разбойника буквально разорвало голову, заляпав кровавыми ошметками окружающие кусты и нашу одежду. Я тем временем выстрелил во второго эльфа, попав ему в глаз, и начал лихорадочно собирать энергию, впитывая ее, насыщая все доступные емкости организма, понимая, что последний мой удар должен быть именно магическим, иначе я рискую проиграть в самом конце битвы.

Одновременно я начал методично посылать стрелы в лицо Минаэлю, вынуждая того тратить все внимание и направлять всю энергию на защитный кокон, расходуя силы. Я приближался, не давая ему возможности даже подумать о нападении. Раз за разом стрелы останавливались в воздухе в нескольких сантиметрах от лица эльфа, а я тем временем подходил все ближе и ближе... Наконец, в трех шагах от противника, я потянулся за стрелой, но нащупал только пустой колчан. Минаэль торжествующе ухмыльнулся и начал поднимать руку, а я стоял, замерев и собирая всю доступную мне энергию в одну точку. Наконец он приблизил ладонь к своей груди, готовясь выбросить, и тогда я ударил. Ударил всей набранной мною энергией, всей энергией, которую сумел накопить и сохранить за время пути по лесу, формируя ее в острую иглу, направленную в лицо эльфу. Мой удар пробил его защиту, даже не заметив ее. Видимо, я с непривычки недооценил возможности магического резерва своего тела и потратил энергии гораздо больше, чем нужно.

Минаэль так и не выбросил вперед руку. Он замер, недоуменно глядя на меня, постоял немного, а затем опрокинулся навзничь. Я подошел к нему. Посередине лба у него образовалась дыра с обугленными краями.

– Бездарь! – сказал я. – Только и можешь, что лимэль варить, а боевые плетения так и не выучил!

Да, напрасно я так сильно напрягался и даже не стал применять плетение магической стрелы, опасаясь, что она не пробьет защитный кокон Минаэля. Напрасно я бил просто сырой силой, опустошив все свои запасы. Но раз получилось отлично, то чего теперь волноваться?

Вынув все оставшиеся стрелы из колчана второго эльфа, я засунул их в свой и наклонился к еще живому человеку. Рана его была глубокой и сильно кровоточила. Конечно, фляжка лимэля могла спасти положение, но я решил иначе. Взяв валявшийся рядом эльфийский кинжал, я безо всякой жалости всадил его в сердце разбойника. Затем подобрал второй клинок и отправился к тому месту, где оставил мастера.

Придя на полянку, я понял, что чуть было не опоздал. Мастер был полноправным членом эльфийского народа, а значит, всегда имел с собой флягу с живительным зельем. Именно ее он держал в руке, сидя на земле, когда я вышел из кустов. Бросив ее и протянув руку за мечом, он замер, потому что стрела с моего натянутого лука уже смотрела ему в лицо.

– Ну и что теперь? – хрипло спросил он. – Убьешь меня, даже не дав честно умереть с оружием в руках?

Стрела вонзилась ему в глаз. Я подождал, пока безжизненное тело откинется на землю, и тихо произнес:

– Да, мастер.