Беглец

Вообще наши классики в своих произведениях любили описывать тонкие и возвышенные чувства, но в жизни часто выбирали себе женщин за свойство, которое восхвалять не принято: послушность. Пушкин во время ссылки днем флиртовал с барышнями в Тригорском, а к вечеру возвращался к себе в Михайловское, где добрая няня Арина Родионовна подбирала для него покладистую крепостную. Сердце Грибоедова покорила послушно-молчаливая грузинская княжна. Лермонтов-Печорин обкатывал вариант, как заиметь Бэлу в полное рабство. Тургенев, оказавшись после смерти матери владельцем большого поместья, просто купил у сестры дворовую в качестве наложницы. Огарев в Лондоне без большой борьбы уступил Герцену строптивую жену, а сам подобрал в трущобах полуграмотную девку, «чтобы поднимать ее и воспитывать». А уж послушность падчерицы Лолиты овдовевшему отчиму — об этом можно только мечтать. Боюсь, ты бы у русских литераторов успехом не пользовалась.

Возвращаясь из XIX века в XXI, я могу сознаться тебе еще в одном своем извращении. Мы с Женечкой вместе уже почти двадцать лет, и все эти годы я мечтаю знаешь о чем? ПРИЗНАТЬСЯ ЕЙ В ЛЮБВИ! Да-да, я никогда, ни разу не произнес этих сокровенных слов. Потому что всевластная тираническая мораль говорит нам: любишь одну — забудь всех остальных. Она превращает супругов из соратников в сокамерников. Двадцать лет эти слова застревают у меня в горле, но с вашим тюремным распорядком не смирюсь никогда. Женечку люблю, одновременно влюблен в тебя — что в этом ненормального?

Мои завиральные идеи я не могу распространять через блоги и фэйсбуки. Меня легко выследят, разоблачат, покроют позором, лишат родительских прав и заработка. Остается только разбрасывать листовки с самолета, которого у меня нет.

ЛИСТОВКА

Эй, люди! Оглянитесь! Добиться соблюдения седьмой заповеди в наши дни возможно только под страхом смерти, как у мусульман. Соблюдение ее оказалось не по силам принцам и принцессам, президентам и министрам, генералам и судьям, банкирам и адвокатам, писателям и художникам, капитанам и летчикам, машинистам и фермерам, пасторам и проповедникам, не говоря уже о миллионах неплательщиков алиментов. Не пора ли придумать что-нибудь новое? Не было ли на первом варианте Моисеевых скрижалей, который он разбил, какого-нибудь кусочка каменным курсивом, который вредные евреи нарочно забыли?

Кстати, о евреях. Посмотрел по твоей наводке «Веницианского купца». Прав Борис — антисемитским душком несет очень сильно. Блистательная игра актеров не может заслонить — пересилить — экранный образ еврея с большим ножом, нависающего над беззщитным, привязанным, полуобнаженным христианином. А когда родная дочь еврея предательски ограбит его и убежит, весь кинозал будет за нее: «Так ему и надо, гаду!»

Любопытная реакция на эту пьесу описана в книге «Из Африки». Автор — Исак Динесон. Там героиня зимними вечерами, чтобы заполнить пустое время, читает Шекспира своему черному повару-мусульманину. Когда дошли до «Венецианского купца», повар всем сердцем стал на сторону Шейлока и очень горевал, что тот проиграл в суде. «Отрезать кусок плоти, не проливая крови, очень просто, — объяснял он. — Нужно это сделать раскаленным ножом». Звучит как совет компетентного специалиста, многократно испробовавшего этот метод.

Зато за «Поздний квартет» — огромная благодарность. Вообще-то я настороженно отношусь к «искусству про искусство»: романы про писание романов, фильмы про снятие фильмов, спектакли про театральную жизнь, даже живопись, изображающая мастерскую художника, настраивают меня скептически. Кроме того, фильмы смотрю после двенадцати, на исходе сил, обычно в два-три приема. Но тут просидел прикованный от начала до конца без перерыва. Актеру Кристоферу Уолкену наконец-то позволили сыграть богатую роль. Про его лицо в этом фильме хочется сказать: «Он его заслужил». Все четверо великолепно изображают музыкантов в процессе игры. И все же когда появляется настоящая виолончелистка, Нина Ли, энергия, с которой она сражается со своим инструментом, сразу поднимает ее над остальными.