Беглая монахиня

— Меня зовут Никколо Макиавелли, родился во Флоренции, где мой отец, в силу превратных обстоятельств, был вынужден влачить жалкое существование обедневшего чиновника. Как государственный секретарь Флорентийской республики я служил в дипломатической миссии и был принят при дворах Папы Юлия, короля Франции Людовика и императора Максимилиана. Потом меня обвинили в заговоре, пытали и лишили всех должностей. В итоге я удалился в свое имение. Как и все те, кто не учился ничему путному, я с тех пор пробую писательствовать, правда, с грехом пополам. Многие ненавидят меня за пессимизм и распространение идеи, что в политике следует опираться на силу. И тем не менее: Tacent libri suo loco.

Мужчина, который после него степенно поднялся со своего жесткого стула, был прямой противоположностью Квин-тусу. Он был элегантно одет, а выражение его лица однозначно доказывало, что он не чужд радостям жизни.

— Я Секстус, — начал он, единственный, у кого на устах играла улыбка, что, в принципе, было запрещено, — Генрих Корнелиус Агриппа из Неттесгейма, родился в Кельне на Рейне. Профессий у меня много: адвокат, секретарь, теолог, историк и — не в последнюю очередь — астролог, поскольку наибольшую славу мне принесла именно астрология. Помимо этого я писал книги, и не потому что не научился ничему лучшему, а чтобы оставить что-то непреходящее, например, «О тщете наук», которую я рекомендую прочесть некоторым из присутствующих здесь. Tacent libri suo loco.

Своей остроумной речью Секстус заработал враждебные взгляды, пока не поднялся плешивый Септимус и не начал говорить:

— Мое имя Филипп Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, однако вся Европа знает меня под именем Парацельс. Это имя я дал себе сам в подражание своему великому учителю Корнелиусу Цельсу, римскому врачу тех времен, когда Иисус ходил по земле. Пара-Цельс означает равный Цельсу. Чего во мне больше — доктора медицины, этот титул я получил в Феррарском университете, или простого естествоиспытателя — пусть решат потомки. Некоторые даже называют меня магом, поскольку я излечиваю болезни необычным способом. Для этого я использую самые скромные теории, к примеру, что благодаря Господу в каждой стране произрастают именно те растения, которые действенны против распространенных там болезней, и что болезни зачастую имеют психическую причину, а не органическую. Все это я изложил в двухстах работах в надежде оставить их потомкам.

— Клятва! — раздраженно буркнул Эразм Роттердамский.

Парацельс недоуменно посмотрел на него, но тут же спохватился:

— Простите, это не намеренно! Tacent libri suo loco.

Октавус начал представляться на смеси древнего французского и плохой латыни. Он был в черном плаще ученого, с бородой и в треуголке на голове.

— К востоку от Рейна меня называют Нострадамусом, потому что мое настоящее имя Мишель де Нотр-Дам кому-то кажется труднопроизносимым. Многие в этой стране считают меня чернокнижником или глупым фантазером, на самом деле благодаря моему дару предвидения я самый настоящий пророк. В итоге Екатерина Медичи и король Карл пользуются не только моими познаниями доктора медицины, приобретенными мною в Монпелье, но и моими мудрыми предсказаниями, которые я со временем собираюсь записать. Tacent libri suo loco.

Последним представился Нонус, человек аскетической внешности, в бедной одежде, также впервые принимавший участие в такой встрече.

— Поверьте, досточтимые ученые мужи, — нерешительно начал он, — мне очень непросто выступать перед вами, ведь я не могу соперничать с вами ни в образовании, ни в чем ином. Я родился в Галле на реке Зале и звался Матиас Готхард, но известность приобрел как Грюневальд, живописец. В тридцать девять лет я стал придворным художником архиепископа Ульриха в Ашаффенбурге, спустя семь лет получил место у Альбрехта Бранденбургского и рисовал все, что от меня требовали. И вот совсем недавно его милость выставил меня на улицу, потому что его секретарь, этот лицемер Иоахим Кирхнер, обнаружил в моей мастерской трактаты Мартина Лютера, которыми я заинтересовался из чистого любопытства. Я бежал во Франкфурт, где нашел пристанище, и настоятельно прошу вас не выдавать меня. Вы спросите меня, каким образом такой, как я, стал одним из Девяти Незримых. Поверьте, сам я этого никогда не желал. Великий Иероним Босх из Нидерландов обратил на меня внимание, потому что мы оба, хотя и по-разному, отображали библейские сюжеты. Однажды он неожиданно возник на моем пути и сказал, что я достоин быть его наследником, став одним из Девяти Незримых. Он посвятил меня во все тайны, и через три недели до меня дошла весть о его кончине. Tacent libri suo loco.