Беги, ведьмочка, беги

— Она у меня, Олих, — раздался за его спиной холодный голос Бастиана. — Она должна быть наказана. Я это не оспариваю.

— Мы это не оспариваем, — встрял между ними Кейден. — И ты примешь решение в отношении нее. Но после того, как немного остынешь.

— Остыну, Кейден? Да я холоден, как лед. — он выпустил из рук испуганную служанку. — С чего бы мне гневаться? Подумаешь, мою женщину с моим ребенком в утробе заключили в темницу. Заковали в кандалы. А я, значит, должен успокоиться?

— Что же ты наделал, Олих! — захрипел Урлас.

Но Олих его не слушал. Он только собрался еще раз спросить, где находится Ирис, как в покои вбежал побледневший управляющий.

— Повелитель! Повелитель скончался!

Мужчины все, как один, повернулись к нему.

Глава 50. Золотой дракон

Трое братьев — Олих, Кейден и Бастиан подошли к ложу умершего от старости отца. Очень противоречивые чувства будоражили их головы. С одной стороны, ни они сами, ни их матери, не получили от старого дракона ни толики любви. А с другой, отец все же дал им возможность узнать друг друга, его суровый нрав помог им сдружиться и сплотиться. А неограниченная власть, которую получают они в наследство, позволят жить безбедно и им самим, и х семьям.

Тихо к постели почившего дракона подошла юная девочка. Еще перед дверью в покои отца Бастиан попросил Урласа привести Ирис.

Девочка робко подошла к троице мужчин. Кейден и Бастиан ободряюще положили ей руки на плечи. Но она смотрела не на своего отца, которого, по сути, совсем и не знала. Ее взгляд, полный слез и страха, был прикован к старшему брату. К тому брату, который лишь холодно скользнул по ней своим взглядом.

Выказав свое почтение усопшему, дети Золотого дракона вышли из его покоев. А в тронном зале уже собирался народ. И стоило братьям войти в зал, как все они преклонили головы и раздалось дружное "Приветствуем повелителя".

Олих смотрел на толпу, оказывавшую ему честь и почет. Тотчас три братские руки легли ему на плечи. Обернувшись, он посмотрел на своих родных.

— Приветствуем тебя, повелитель, — одновременно, склонив головы, произнесли они.

— Приветствую Вас, повелитель, — присев в глубоком реверансе, пролопотала Ирис.

Но, видно, так разволновалась, что встать не смогла. Ее худенькое тело сотрясала крупная дрожь.

Олих сделал шаг к ней и помог ей подняться, взяв ее за локоть. Да так и не отпускал ее, пока давал распоряжения по поводу похорон отца, приглашая советников на совещание, принимая поздравления от подданных. И лишь когда торжественная часть закончилась, вновь посмотрел на Ирис.

— А сейчас нам с сестрой нужно поговорить, — чеканя каждое слово, произнес он.

Он повел сестру к выходу в сад, приноравливаясь к ее мелкому шагу.

— Может, нам стоит пойти за ними? — тихо спросил Бастиан.

— Не стоит, — перебил его Урлас. — Брат уже принял решение и не изменит его.

Над выставленной вперед ладонью Урласа клубился туман, показывая лишь ему понятные картинки.

А запертая в покоях Олиха, Велма делала расклад на своих картах. Трепещущее сердечко мешало ей сосредоточиться, а слезы, застилавшие глаза, не давали рассмотреть выпадавшие из колоды картинки. Но вот, не переставая тасовать и раскладывать карты, сквозь пелену слез вдруг проступили силуэты. Причем не просто силуэты. Они двигались.

Она глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Она совершенно четко увидела девочку, а над ней, со сжатыми кулаками, нависал мужчина. И хоть она не видела его лица, сомнений у Велмы не возникло. Это Олих собирается наказать из-за нее свою сестру. И как после этого смирятся с ее существованием Бастиан, Кейден? Да и для девчонки это будет слишком жестокое наказание.

Она вскочила и рывком открыла двери. Стражник при ее появлении вскинулся, но повинуясь волне, выпорхнувшей из ее руки, замер, так и не произнеся ни слова. Беспрестанно тасуя стопку карт, Велма шла туда, куда вели ее они. С каждым шагом ускоряясь, вскоре она уже бежала по песчаным дорожкам сада.

— Велма! — позвал ее Урлас, увидевший ее из окна. — Велма, стой!

Но она его проигнорировала, быстро оббежала его, избежав его рук, когда он выскочил из открывшегося портала.

Выскочив на поляну, окруженную со всех сторон деревьями и густой порослью, как в тумане она увидела Олиха.

— Не смей! — кричала она, когда неслась ему навстречу. — Не смей бить ребенка!

Она была всего лишь в нескольких шагах от него, готовая броситься на мужчину с кулаками, когда споткнулась о бугорок и полетела вперед головой.

Но мужчина ловко перехватил ее возле самой земли, поднял и прижал ее к себе, крепко держа на весу.

— Ты как, женщина, смеешь приказывать Повелителю? — смеясь, прошептал он ей на ухо.

— Не смей ее бить! Она же еще ребенок!

— Чертовски наглый и беспардонный ребенок. Но ведь вы, ведьмы, все такие. Не правда ли?

Олих прижался ртом к ее губам, так и не дав ей больше произнести ни слова. Затем бережно опустил на землю и сказал:

— Я стал с тобой, Велма, слабым и сентиментальным. Я не тронул засранку и пальцем. И даже готов простить ее, если, конечно, простишь ее ТЫ. Ирис, кажется, ты что-то хотела сказать моей женщине?