– Это скоро пройдет. – Анук смотрела на нее с жалостью, а напуганная Ирка крепко сжимала запястье подруги, пытаясь посчитать пульс.
– …Я принял решение.
Бабай вышел из гостиной на террасу. Восходящее солнце золотило его волосы и подсвечивало сосредоточенное лицо. В этом лице не было и тени безумия, но все они знали правду. Правда цеплялась за истерзанный смычок альта, стекала кровавыми каплями по изрезанным пальцам, падала рубиновым дождем на желтые доски террасы.
– Видите, что я сделал? – Он протянул им альт, бережно, как спящее дитя.
– У меня еще остался отвар. – Анук попыталась встать, но Бабай протестующе мотнул головой:
– Он мне больше не помогает. Ничто больше не помогает.
Его ищущий взгляд остановился на лежащем на столе ноже, губы растянулись в мечтательной улыбке. И Арина потянулась к ножу, сжала холодную рукоять онемевшими пальцами. Зарычал Блэк, шерсть на его загривке встала дыбом. Ирка схватила трость Анук.
– Дамы готовы к бою. – Бабай криво усмехнулся, махнул порезанной о смычок рукой, и пол террасы усеяла россыпь кровавых капель. – Знали бы вы, как мне хочется вас убить и чего стоит не делать этого!
– Альберт, ты сильнее своей болезни, – сказала Анук, медленно встала из-за стола и забрала у побледневшей Ирки свою трость.
– Это не болезнь, это проклятие. И даже вы не знаете, как с ним бороться. – Он попятился, когда Анук сделала шаг в его сторону. – Мне не нужен отвар, – сказал Бабай тихо, – мне нужно снотворное. Хорошая доза. Двойная, а лучше тройная, чтобы наверняка.
– Альберт…
– Не перебивай меня, старуха! А ты, ведьма, лучше возьми свое веретено, а не эту игрушку! У меня мало времени. И когда мое время закончится, придет конец и вашим жизням. Слушайте, мне нужно снотворное. Когда я вырублюсь, свяжите меня покрепче и отвезите в ближайший участок. У меня в кармане листовка с моим фото и ориентировкой. Выгрузите меня из машины, положите листовку мне на грудь и уезжайте как можно быстрее, чтобы вас не заметили.
– Нас заметят, – сказала Арина. – Уже утро.
– Значит, дайте мне снотворного столько, чтобы я проспал до вечера, и подбросьте к участку ночью. Не будьте идиотками, действуйте!
– Ты принял правильное решение, мальчик. – Из складок своего длинного платья Анук вытащила холщовый мешочек, щедро насыпала в чашку бурый порошок, налила из кофейника кофе, протянула Бабаю. – Пей, этого хватит, чтобы ты проспал до ночи.
– Поставьте на стол и отойдите. Уйдите в дом, а лучше вообще за ворота. Когда подействует? – Он глянул сначала на чашку, потом на Анук.
– Через несколько минут.
– Уходите!
Они медленно, одна за другой, ушли с террасы, а потом, повинуясь молчаливому приказу Анук, выскочили за ворота. Блэк остался сторожить Бабая.
– Он решил сдаться? – Арина сунула нож Ирке и вытащила из-за пояса веретено.
Прежде чем заговорить, Анук достала сигареты, закурила сама, протянула им с Иркой. На запертые ворота она смотрела без тревоги. Почти без тревоги. Арина вслушивалась в тишину. Если бы Бабай передумал и решил погнаться за ними, Блэк бы предупредил.
– Это единственный приемлемый вариант. – Анук поправила сползший на глаза платок, стерла с изрезанного морщинами лба испарину. – И это его решение. Никак иначе ему не поможем. Дело закончится тем, что он сорвется. Он и так продержался слишком долго, на одной лишь силе воли.
– И что его ждет? – спросила Ирка. Сигарета в руке заметно подрагивала, а нож она зажала в кулаке, неловко и как-то по-детски.
– Психиатрическая лечебница. – Анук сбила тростью росу с куста чертополоха. – Это хуже, чем свобода, но лучше, чем тюрьма. И… ему там все знакомо.
Это был сомнительный аргумент. Арине тоже было знакомо устройство и работа психиатрической лечебницы, но вот желания вернуться обратно в «Дубки» она не испытывала. Однако в одном Анук права: другого выхода нет.
Они докурили сигареты, когда перед ними появился Блэк.
– Он уснул? – спросила Арина. – Мы можем возвращаться?
Блэк вильнул хвостом, что наверняка означало положительный ответ. Но в дом они все равно возвращались с опаской, как в логово задремавшего дракона.
Бабай лежал на террасе в обнимку с альтом. Так маленький ребенок засыпает с любимой игрушкой. Лицо его было безмятежным.
Действовали споро. Арина с Иркой связали спящего Бабая по рукам и ногам, перетащили в сарай, уложили на тюфяк из сена, еще раз проверили крепость пут, перевязали пораненную руку, заперли сарай на замок. Ключ Анук забрала себе – сунула в карман.
– Он точно не проснется до ночи? – спросила Ирка после того, как они отмыли от крови пол на террасе.
– Не проснется. – Анук опустилась в плетеное кресло, уперлась подбородком в сцепленные на набалдашнике трости руки и сказала: – Устала я, девочки. Не в том, видать, уже возрасте, чтобы ночь скакать козочкой. Пойду-ка спать. И ты тоже ложись. – Она перевела взгляд на Арину. – Выглядишь так, словно вообще не спишь.