Беги, Василич, беги!

На бумажке мелким шрифтом было написано: «Управление делами… суп-пюре из шампиньонов с гренками, солянка донская с семгой и солянка мясная сборная, паровые кнели из кур, судак по-шведски с зеленью, мясо по-крымски в горшочке, судак, припущенный в польском соусе, икра кетовая, сервированная на льду, натуральный рулет из белуги с зернами горчицы и мака, запеченный мусс из судака с копченым лососем и шпинатом под сливочным хреном, террин из семги с зелеными фисташками, легкий салат из кальмара и осьминогов с ароматным соусом из каперсов, холодная оленина с можжевеловыми ягодами и брусничным соусом, сыровяленые итальянские копчености, копченый язык в янтарном желе, рулет из филе цыпленка с мясом дальневосточного краба, галантин из фазана с лесной ежевикой, сочные томаты с домашним сыром «Моцарелла» и соусом из базилика, традиционные русские соленья, маринованные шампиньоны с зеленым укропом, оливки и маслины, румяная кулебяка с форелью, морепродуктами и икорным соусом, медальоны из косули с ломтиками медовых яблок и соусом из ягод, мини-пирожные ручной работы, мильфей из орехового бисквита с кофейным кремом, водка «Царская», белое сухое вино «Шабли, Жан-Марк Брокар», произведенное во Франции в 2005 году, красное сухое вино «Санта Мария Мореллионо ди Скансано, Маркези ДеФрескобальди», разлитое в Италии в 2004-м, шампанское «Абрау-Дюрсо». Приготовлено по-царски и, вероятно, высококлассными поварами, знающими толк в деликатесах.

На импровизированной и наскоро сколоченной сцене с надрывом пела певица в длинном черном платье, пытающаяся правой рукой как бы перекрестить всех, от чего все пирующие с рогами и копытами шарахались в сторону:

   Каждый день начинается утром
   На восходе большого нуля,
   Мы с тобой одеваемся шустро
   Как весной во дворе тополя.

   Нам ночами спокойно не спится,
   Эта жизнь, — так судьбе говоря, —
   Вдруг согнется вязальною спицей,
   Закрывая нам путь на моря.

   Между нами сверхтонкая нитка,
   Что крепка, как пеньковый канат,
   На столе «Поздравляю» открытка
   И махровый на теле халат.

   Ежедневно с утра просыпаясь,
   Нанизаю свой нулик на гвоздь,
   И в окно на простор вырываясь,
   Отпускаю я жизнь «на авось».

Гетеры, сидевшие на мужских коленях, так же пытались крестить ее и подпевали две последние строчки, победно оглядываясь, ну, где же эти мужики с гвоздиками, на которые можно нанизывать нулики?

На смену певице вышел артист с бородкой а ля Мефистофель и запел томным голосом:

   Свела судьба нас в жарком мае
   В тени на узенькой скамейке,
   Асфальт на солнце маслом тает,
   Не жарко людям в тюбетейках.

   Бросало нас то в жар, то в холод,
   Как два магнита — взгляд на взгляд,
   Стучал в груди кузнечный молот,
   Дрожала в такт ему земля.

   Мы пили чай в тени под кленом,
   Сидела вместе вся семья,
   Подрос на грядках лук зеленый,
   А я был пьяный, как свинья.

Бурные аплодисменты исполнителям свидетельствовали о том, что праздник достиг того градуса, когда всё воспринимается в радужном свете, после чего начинается накал страстей и драка с поножовщиной.

Глава 66

— Откуда весь этот букет? — спросил я у Гуни.

— Интернационал, — ухмыльнулся он и широко махнул рукой с фужером полным водки, — мы живем как цари, а настоящие цари так не живут, это у нас на посылках владычица морская и все корыта сделаны из редких пород деревьев с вкрапленными бриллиантами. Стоит нам щелкнуть пальчиком, и любой министр с полупоклоном будет стоять перед нами.

— А чего же ты здесь, а не там царствуешь? — лупанул я под дых гостеприимного хозяина.

Покосившись на меня и причмокнув губами, Гуня все-таки ответил:

— Понимаешь, братан, там есть такая штука как Закон. Во многих местах Закон заменен беззаконием, а там, где Закон пишется с большой буквы и закону этому подвластны даже цари с законниками, там не развернёшься. Там народ Закон поддерживает. А там, где закон давит народ, превращая его в население, вот там мы живем подолгу. Долгожители, однако, и все законники и нас на посылках. А я, понимаешь ли, оказался во власти Закона и откинулся сюда.

— Когда же это было у нас? — заинтересовался я, чувствуя пробел в образовании, особенно в историческом, не помня того периода, когда в нашей стране все подчинялись Закону.