Беги, Василич, беги!

   Я один ворожил в воскресенье,
   На дворе наступил Новый год,
   Испытал я в ту ночь потрясенье:
   Мне явился колдун Лю Миньго.

   В лисьей шапке и в красном халате
   Он возник и присел за мой стол:
   Не скучай этой ночью, солдатик,
   Ты налей-ка мне водки грамм сто.

   Слово за слово, сдвинув стаканы,
   Он мне мой гороскоп рисовал,
   Выйдет так, что издам я романы
   И стихи, что недавно писал.

   А свинья — это вроде копилки,
   Сохранит все, что скопишь за год,
   Может, все превратится в опилки
   Или скопится пачка банкнот.

   В царство Цинь был всегда казначеем, —
   Говорил мне колдун Лю Миньго, —
   Вел учет я доходам, трофеям,
   Что свозились ко мне каждый год.

   Привезли мне однажды две книги,
   Их писали Хайям с Рудаки,
   Я бы продал себя за любовные миги,
   Счастье в деньгах найдут дураки.

   Не люби продающихся женщин,
   Ни за деньги, поход в ресторан,
   Не носи ей шикарные вещи,
   Не давай ей глядеть в свой карман.

   Мы с ним долго еще говорили
   Про политику, Дальний Восток,
   Как цари своих подданных брили,
   У кого и какой потолок.

   Как допили последнюю чарку,
   Так исчез и колдун Лю Миньго,
   Вмиг исчезли волшебные чары
   И подумалось, кто же был кто?

   Он со мной говорил по-китайски,
   По-китайски и я отвечал,
   В первой жизни и я был китайцем
   И в Пекине Лю Миня встречал.

   Вот ведь жизнь нас куда разбросала,
   Разделяют нас с ним зеркала,
   Мы не помним у жизни начала
   И не знаем, где наша скала,

   Что стоит, как трамплин на дороге,
   И с нее то ли вверх, то ли вниз,
   И уходят навеки тревоги
   За изданье написанных книг.

Я не верил предсказаниям магов и экстрасенсов, не верил астрологам, но что-то подспудно подсказывало мне, что неверие — это не есть отрицание всего, что написано в предсказаниях. Если подстилать соломку в опасных местах, то все проходит так, как это хочется и поэтому все предсказания кажутся пустыми предупреждениями. Но когда что-то случается так, как это было предсказано, но никто не принял мер по предотвращению этого, то у большинства людей развивается злоба на предсказателей, которых они считают виновниками своих несчастий. Никто не хочет признаваться в своих ошибках, а самоуверенность бывает причиной совершения последующих ошибок. Почитайте мемуары политиков и военачальников. Все они направлены на то, чтобы обелить себя в огромных жертвах, понесенных народом. Тут и откровенное вранье, и подтасовки, лишь бы замазать все и перевести стрелки на других политиков или на объективные обстоятельства, которые привели к этим жертвам.

Правители, не открывающие архивов для искоренения ошибок, ничем не отличаются от тех сатрапов, которые искажали правду, чтобы не нести преступления по уничтожению своих народов.

Вспоминая свое пребывание в раю и в аду, я удивился тому, что, собственно говоря, мне и вспомнить-то нечего о них. Никаких романтических приключений, перестрелок с погонями и душеспасительных бесед с провидцами и мудрыми начальниками. Да. Если бы я не выступал от имени организованной преступности, то я вряд ли бы выбрался из этих ипостасей нашей жизни, возникающих на каждом шагу. И еще, какой крамольный вывод возник в моем воспаленном от впечатлений мозгу? Организованная преступность является действительно реальной оппозицией тоталитарной власти. Если власть не вступит на преступный путь, то преступность пустит ее по другому пути, а новый лидер, зажав шапчонку с козырьком в руке, пафосно скажет:

— Верной дорогой идете, товарищи!

Глава 79

— Свет сверху! — этот доклад прозвучал внезапно, и я вздрогнул от неожиданности.