Беги, Люба, беги!

Представшее глазам зрелищ заставило меня на некоторое время позабыть о том, что сказал Блумов. С плохо скрываемым любопытством я рассматривала затянутую алым покрывалом кровать, где царственно возлежал гражданин средних лет в ослепительно белой чалме, гордый, как лев, и грузный, словно бегемот. Темные пронзительные глаза его смотрели из-под нависших бровей неодобрительно, а холеные крепкие пальцы привычными размеренными движениями перебирали четки из синего камня. Если кто-то в этой палате и выглядел больным, так это желтушный субтильный переводчик, понуро ютившийся на банкетке, стоящей за тумбочкой. Насмотревшись на меня вволю, господин Анайзи задал переводчику какой-то вопрос.

— Уважаемая госпожа, господин Анайзи хочет знать, кто вы?

— Я кардиолог, — ласково улыбнулась я, не испытывая никакого желания вступать с афганцем в конфликты. — Я буду проводить исследование сердца господина Анайзи...

Пока я распиналась перед надменным бегемотом, молодой человек синхронно переводил. Бегемот меланхолично кивал, потом снова что-то спросил. Переводчик выслушал его со вниманием.

— Господин Анайзи спрашивает, нет ли тут врача-мужчины?

«Начинается!» — с досадой подумала я— Нет. Кардиолог — это я.

Афганец заговорил снова.

— Господин Анайзи хочет знать, замужем ли вы?

Меж тем господин Анайзи, глядя на меня, игриво шевельнул лохматыми бровями и на мгновение вытянул губы трубочкой. Я невольно смешалась.

— Нет... Я вдова.

Произнесенные вслух, эти слова показались мне несуразной дичью. Как выяснилось, господин Анайзи был другого мнения. Он закудахтал снова, и я услышала:

— Господин Анайзи предлагает вам стать его женой... — Я подумала, что ослышалась, и, не удержавшись, распахнула рот. Решив, что я от счастья потеряла голову, переводчик уточнил: — Господин Анайзи предлагает вам руку и сердце!

Мне показалось, что я сейчас начну икать. Но я справилась и, насколько позволяла сложившаяся ситуация, вежливо ответила:

— Я очень благодарна господину Анайзи за предложенную чести. Но с меня вполне хватит одного сердца. Пересадка, если она будет необходима, очень сложная операция, и у меня должна быть полная уверенность в его выносливости. Вместе с коллегами мы подготовим.

Господин Анайзи не дослушал, прервав мое выступление высокопарной сердитой тирадой. Я заткнулась, вслушиваясь в непонятную арабскую речь. И вдруг насторожилась, подобно овчарке, заметившей мелькнувшую серую тень подле овчарни.

— Что он сказал? — хмурясь, повернулась я к переводчику.

— Господин говорит, что в груди Фаруха Анайзи бьется могучее сердце молодого тигра, и ему не нужна никакая...

— Что? — воскликнула я, вдруг ощутив, как закружилась голова. — Повтори, что ты сейчас сказал?

С господина Анайзи махом слетела вся спесь. Оба афганца смотрели испуганно.

— Что ты сказал? — зарычала я, шагнув к переводчику:

Перепуганный, тот позеленел:

— Он... бьется... в груди тигра...

— Все повтори!

— У господина Фаруха Анайзи могучее сердце, которое бьется...

— Фаруха... Что это?

— Это? Его имя... Господин Фарух... значит, тигр.

Земля поплыла у меня под ногами, и в прострации я плюхнулась на банкетку рядом с переводчиком. Господин Тигр, не переставая таращить глаза, вытянул шею, чтобы лучше видеть, что происходит за тумбочкой.

Пошатываясь, я оперлась о плечо совершенно обалдевшего переводчика и встала. Ноги отказывались слушаться. Я добралась до двери, усилием воли вспомнив, что давала клятву Гиппократа, оглянулась и строго погрозила обоим пальцем:

— Сидите тут! Мне надо... проконсультироваться...

Я вышла в коридор, не соображая, куда иду. Навстречу попалась Светка. Глянув мне в лицо, она захихикала:

— Ну, что, познакомилась? — Я глянула на нее отрешенным невидящим взглядом, и она охнула: — Боже мой... что он сделал?

— Собрался на мне жениться, — проронила я и, не тормозя, двинулась дальше.

Добравшись до лестничного пролета, я остановилась, тупо глядя в стену.

Погоди... Ничего еще на случилось... Фарух... Тигр... Глупости! Возможно, никакого наемного убийцы с такой кличкой никогда и не было.. Ну кому могло понадобиться меня убивать? Я не президент, не бизнесмен... денег и тех нет...

Постояв так пару минут, я развернулась и пошла обратно. Вот тут-то,выходя из-за угла, и налетела на Максима.

— Ты ко мне? — остановил он меня, поймав за плечи. — Посмотрела своего дядьку?

— Ме-е... э-э... — сказала я,тараща глаза.

— Ну-ка, пошли!

Он потянул, и я потащилась за ним, словно Овца, тщетно стараясь выговорить что-нибудь членораздельное и одновременно уговаривая себя: «Не будь идиоткой! Это совпадение... Тигрин... это не Фарух. Просто такая фамилия — Тигрин».

Кабинет Максима располагался в конце коридора. За неприметной дверью, схожей с десятком других серых дверей, следовал небольшой квадратный холл, куда выходили три двери: от самого кабинета, туалетной комнаты и чего-то вроде кладовки. Открыв кабинет, Максим любезным жестом предложил:

— Будь как дома! Присаживайся!