Беги, если успеешь

– Ты, папаша, похоже, сам больной, – покачал головой хрипатый, – раз мне такое фуфло толкаешь. Тебя конкретно спросили – помощь требуется? Мы это запросто. Всей бригадой твою биксу так оприходуем – любо-дорого!

Гурову очень хотелось посмотреть, куда запропастился Крячко – сейчас его присутствие было просто жизненно необходимо, – но отвлечься от взора наглых голубых глаз было невозможно ни на секунду.

– Сынок, ты начинаешь заговариваться, – продолжал внушать Гуров. – Может, тебе и правда провериться? Тут ведь как бывает? Человек сам не понимает, какой опасности подвергается, думает, что все в порядке…

– Микола, дай ему по соплям, москалю проклятому! – на чистом русском языке посоветовал кто-то из толпы хулиганов. – Чего он тебя разводит?

– Лев Иванович, – тут же низким голосом сказала из-за спины Валерия Алексеевна, – делайте же что-нибудь! Или бежать нужно, или драться. Вы не видите, что ли, с кем имеете дело?

Совет был довольно провокационный. Если до сих пор предводительствуемые хрипатым Миколой молодцы держались индифферентно, то после замечания Самсоновой их агрессивность начала расти как на дрожжах. Они задвигались и, отпуская грязные замечания насчет телосложения Валерии Алексеевны, начали обходить Гурова с двух сторон. Микола выплюнул окурок под ноги Гурову и, неожиданно вытянув руки, с силой пихнул его в грудь.

Действовал он на редкость незамысловато, в лучших традициях окраин, когда от одинокой жертвы не ждут сколь-нибудь внятного сопротивления, упирая в основном на психологию. Но у Гурова с психологией было все в порядке, а к нехитрым приемам он был вполне готов.

Уклонившись от растопыренных ладоней Миколы, он схватил того за запястья и легонько рванул на себя, тут же отпустив и предоставив силе тяготения доделать оставшуюся работу. Микола с удивленным лицом пролетел метра полтора в воздухе и упал носом в песок, пропахав в нем ложбинку и подняв небольшой смерч.

И тут началось. Нет, на Гурова бросились не все семеро – часть из них предпочла занятие попроще и облепила Валерию Алексеевну. Но человека четыре на долю Гурова досталось.

Первого он очень удачно выключил точным ударом в челюсть, второго бросил через бедро, но тут на спину ему прыгнул третий, а четвертый ударил ногой в живот, и Гуров с тяжкой ношей на шее повалился на землю.

Он постарался приземлиться так, чтобы впившийся в него как клещ парнишка почувствовал всю прелесть свободного падения, и это ему, похоже, удалось. Припечатав своего противника к песку, Гуров услышал над ухом болезненный стон, и стискивавшие его горло объятия сразу ослабли. Он рванулся, саданул поверженного локтем под ложечку и освободился окончательно.

Вскочить на ноги он, однако, не успел. Четвертый гаденыш давно прыгал вокруг него, выбирая момент для удара, и нанес удар ногой.

Гуров поблагодарил бога за то, что тот не позволил парню обуть с утра какие-нибудь горные ботинки со стальными насечками, а оставил его в мягких разношенных туфлях – невыносимо вонючих, между прочим, но этот факт Гуров осознал, только когда все уже закончилось.

Удар пришелся Гурову в левую скулу. Ему показалось, что в глазу у него вспыхнуло белое пламя, а мозги едва не выплеснулись из головы. Сознание у него помутилось, он на время полностью потерял ориентировку и упал на песок рядом с одним из хулиганов.

К нему тотчас подскочили двое и начали пинать его, стараясь попасть в живот и в голову. К счастью, они мешали друг другу, и один из них был бос, поэтому больших повреждений нанести они не успели.

Сквозь туман, обволакивающий его, Гуров вдруг услышал протяжный женский вопль. Это был не испуганный визг и не крик отчаяния – пожалуй, больше это походило на боевой клич амазонок.

Удары внезапно перестали сыпаться на Гурова, и он с трудом повернул голову. Его взору открылась дивная картина – Валерия Алексеевна, обнаженная и разъяренная как ведьма, в безумном прыжке наносит вполне профессиональный удар ногой одному из хулиганов, а едва приземлившись, выбрасывает вперед руку, и второй хулиган вдруг закрывает лицо ладонями и в корчах падает к ее ногам.

В этот момент Гуров получил еще один предательский удар по голове – не столько, впрочем, эффективный, сколько суматошный – и откатился в сторону. В себя он еще не пришел, но разозлился уже основательно и с упорством маньяка начал тут же подниматься, готовый разорвать любого, кто попробует к нему притронуться.

В то же время он мучительно соображал, действительно ли он только что видел сражающуюся амазонку или ему это только примерещилось. Долго соображать ему не дали, потому что едва он поднялся на ноги, как тут же на него налетели двое и принялись мутузить, помогая себе ободряющими возгласами. Гуров наносил ответные удары, стараясь беречь голову и отступая в сторону зеленеющего бульвара.

Вдруг его противники остановились и, тяжело дыша, уставились куда-то поверх его головы. За спиной разнесся душераздирающий крик.

– Лева, держись! – орал Крячко.