Беги

Запершись в тот вечер в комнате, Ребекка в сердцах швырнула подаренное им кольцо с балкона во внутренний двор. Поревела, а потом целый час искала кольцо в розовых кустах. Исколола все руки, но нашла. Она не хотела признавать, что новая пассия бывшего и правда хороша. Ей, Ребекке, никогда не стать такой изящной… Тонкие запястья, локоны… У Ребекки даже промелькнула мысль, что, если бы она была мужчиной, она бы тоже предпочла её, а не себя. Признать это было неловко и странно, и позже Ребекка отмахивалась от этой мысли, как могла. Но она очень хорошо запомнила своё состояние, когда смотрела на ту русскую. У Ребекки не было шансов. Не было шансов и у бывшего. Как он мог устоять? Это было совершенно невозможно.

Но ведь у них было столько общего!.. Ребекка даже познакомила его отца со своим, она вырезала из каталога любимое платье и сделала свадебный коллаж. Она присмотрела церковь и выбрала имя для их дочки.

* * *

После ужина, когда все разошлись по комнатам, Ребекка достала кастрюлю с борщом из холодильника – там хватило бы на добрые три порции, – зашла в туалет и спустила весь этот «русский деликатес» в унитаз.

Какое же она получила удовольствие. Она представляла, что держит внутри унитаза голову той русской. Пусть бы она захлебнулась в этой воде, как захлёбывалась в слезах она, Ребекка.

– Можно мне добавку? – Беатриче пришла на кухню и протянула свою тарелку.

Ребекка как раз ставила кастрюлю в умывальник. Она поправила волосы и натянуто улыбнулась.

– А нет больше твоего борсчааа, – Ребекка с трудом выговорила это их дурацкое «щ». Что за идиотский язык!

Беатриче растерянно посмотрела на пустую кастрюлю и вернулась в комнату.

– Она твой суп в унитаз вылила, я голодная… – заныла Беатриче.

Галя молча вздохнула и полезла в шкаф, достала оттуда коробку с зефиром. Анита отдала в прошлый раз нетронутую упаковку.

– Вот, держи.

Беатриче, не веря своему счастью – всё-таки зефир она любила больше, чем борщ, – жадно впилась в мягкую розовую поверхность и слопала аж три штуки.

22

Домой Анита возвращалась через центр, маленький и обычный для итальянской провинции. Главная площадь, церковь и несколько кафе.

В шесть вечера центр заполняли любители аперитива и жаждущие общения местные жители. Прямоугольная площадь, выложенная мраморными плитами терракотового и серого цветов, делилась на две части. Слева, у кафе с чёрной вывеской, улюлюкала молодежь, справа, у бара с надписью «Табакки», беседовали и тихо играли в картишки почтенные взрослые жители. В основном «синьори», то есть мужчины.

Анита быстро пересекла площадь, успев помахать рукой соседке и её мужу, забежала в булочную за последним багетом, захватила молоко и яйца, грустно бросила взгляд на городское веселье и заторопилась домой.

Когда они куда-то выходили? Лет семь назад. Сходить на свидание проблем не было: те почтенные супруги, которым Анита помахала рукой, жили одни, своих детей не имели. Соседи только и ждали повода, чтобы понянчить её малышей.

Но Бруно терпеть не мог «выбрасывать деньги» на эти cazzate. Предпочитал есть дома: «Неясно, что именно кладут в блюда, какие продукты и какого качества». А ведь дело совершенно не в еде, а в самом ритуале. Выйти куда-то без детей, посмотреть друг другу в глаза и поговорить. Этого «поговорить» Аните катастрофически не хватало.

Дома её ждали немытые тарелки, засыпанный крошками и лего кухонный стол.

– Я их покормил, не выдержали. Где ты ходишь? – Бруно возлежал на диване.

– Ты забыл? У меня по средам йога.

Анита не объясняла, на какую именно йогу ходит, что она дышит маткой и пытается стать ещё более женственной, чтобы спасти их семейные отношения. Анита положила тарелки в посудомоечную машину, вытерла стол, разложила игрушки.

Миша начал бегать перед телевизором и кричать, что он футболист, загораживая Бруно экран. Отец недовольно шикнул. Тогда младший подбежал к папе и кинул в него плюшевого мишку. «Го-ол!» – закричал он.

Бруно схватил сына за руку и грубо отодвинул в сторону. Сын яростно завизжал, что руке больно. Старшая бросилась к Мише оказывать медицинскую помощь, наклеивать ему пластырь. Анита раздражённо шикнула:

– Зачем так грубо?

Муж плюхнулся обратно на диван и продолжил смотреть матч. Анита вымыла детей, отвела их в комнату. Уставшие малыши отрубились мгновенно.

Она подсела к Бруно на диван. Интересно, футбол разве не сезонная игра? Каждый месяц какой-нибудь матч. То отбор в чемпионат, то лига, то национальная, то европейская.

– Что за матч? – Анита выдала самый нежный голос и очаровательную улыбку из своего арсенала.

– Хороший матч. Ты мне пивка не принесёшь, а? – Бруно почесал её пальцем ноги.

– Что, Гугл твой не принесёт? – подмигнула Анита.

– Аморе, когда Гугл сможет приносить мне пиво, я тебя уволю, – загоготал Бруно.

Анита хмыкнула, поднялась, взяла из холодильника пиво, открыла, достала из шкафчика чипсы, высыпала их в пиалу, взяла полотенце, чтобы не крошить на диван, и отнесла мужу.

– Грация, аморе, – Бруно послал ей воздушный поцелуй и принялся хрустеть чипсами.

Анита уселась на другой конец дивана и принялась терпеливо листать журнал.