Бег сквозь лабиринт

— Скоро, совсем скоро ты поймешь, — уверил он ее, — одно плохо, когда мы вернемся, будет немного прохладнее, хотя там, куда мы отправимся, можно будет все заказать по телефону.

Антон притянул ее к себе, чувствуя, как внутри начинает загораться огонь. Что она делает со всеми нами, подумал он, почему никто не мог устоять, может быть это и нужно Тэллю.

— Антон, — она прижалась к его колючей щеке губами и заплакала. Он нежно отстранил ее от себя и, прильнув к ее губам начал жадно целовать ее, ощущая ту неведомую силу, исходящую от нее, которая будила в нем пожар желаний.

— Давай только не сейчас, — прошептала Наташа, но он, не взирая, на ее слова, продолжал целовать ее мокрое от слез лицо и, подхватив ее на руки, направился в комнату, где стояла широкая кровать с продавленной панцирной сеткой. — Я не хочу здесь, тут все не так…

Ощутив его пальцы на своей коже, она поняла, что не может больше сопротивляться, желание в ней росло прямо пропорционально внутреннему сопротивлению, и она снова стала послушной и податливой в руках Антона, который, стянув с нее одежду, бросил Наташу на кровать. Пружины больно впились в голую спину, но теперь ей было уже все равно. Он стянул с себя рубашку и склонился над Наташей, от которой исходило что-то такое, с чем в силах никто бороться. Какое-то сияние жизненной силы. Антон чувствовал это сияние, исходившее из нее, и старался не забыть слова Тэлля не поддаться свету любви, а остаться выжидать, как хищник перед прыжком на жертву.

3

Журавлев смотрел на фотографию Маши и чувствовал, как боль сковывает сердце. Слишком часто оно стало ныть, а теперь после разговора с Комисаровым, он не находил себе места. Зачем он начал болтать про Тэлля. Если следователь не дурак, то он не будет соваться в это дело, хотя попадаются волки-одиночки борцы за справедливость, но всем им уготован один конец. Это только в Голливудских фильмах у героя не кончаются патроны и его можно избивать до потери пульса металлической трубой, а он поднимется и доведет начатое до конца. Злодеи получат по заслугам, а герой спасет мир и его поцелует прекраснейшая девушка в мире, которую он избавил от коварных монстров. Журавлев, горько усмехнувшись, поднес зажигалку к потухшей на могиле лампадке, и когда она вспыхнула ярким огнем, посмотрел на фотографию, с которой улыбалась Маша. Её многие обожали, теперь Журавлев не скрывал, что он тоже по-своему любил ее. А что теперь будет делать Тэлль? Борис поразился своей догадке, конечно, кто еще мог стоять за всем этим, но двенадцать трупов?! Эти девушки работали проститутками у Раскина, Журавлев это знал, так как волей неволей ему приходилось общаться с ними. А кто же та девушка в очках, нет, я ее не помню, может быть, они все перешли дорогу в неположенном месте, в том месте, где пролегает звериная тропа Тэлля, Раскина и таких как они.

— Борис, — кто-то тронул его за плечо, он вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, увидел девушку стоявшую около него. На ней был длинный кожаный плащ, высокие до самого колена сапоги, в которые были заправлены брюки, а на груди, на рубашке черного цвета блестела серебряная цепочка с кулоном в форме буквы «Z».

— Кто вы?! Мы знакомы? — непонимающе спросил он, уставившись на девушку с внешностью инопланетянки. И не мудрено она словно пришла из другого мира. Странные не совсем привычные черты, бледного, словно выбеленного лица. Ее глаза были густо обведены черным карандашом, и темно багряные губы казались, были совсем черными.

— Нет, вы меня не знаете, — она протянула ему руку, и Бориса удивило ее сильное, не женское рукопожатие, — меня зовут Элейн.

— Что это за имя? — усмехнулся Борис, понимая, что сейчас ему явно не до смеха.

— Сейчас это не так уж и важно, — в ответ добродушно улыбнулась она. — Я хочу сказать лишь одно, что вы не должны бояться, а все сделать, чтобы помочь Комисарову.

— Но…

— Не перебивайте меня, у меня слишком мало времени, здесь оно бежит чересчур быстро. Одно скажу, что Машу и всех тех людей убил не маньяк, и вы можете помочь нам. Иначе, они будут продолжать снова убивать и не ограничатся двенадцатью… пострадают невинные. Если все будут бояться, тогда… я не хочу даже думать об этом. Там, откуда я пришла, они уже успели много наворотить, но об этом позже.

Борис, вынув из пачки сигарету, поднес ее ко рту.

— А вот этого бы я вам не советовала. Вредная привычка, а у вас, Борис, слабое сердце.