Бег сквозь лабиринт

— Я ужасно пьяный и дома в таком виде не появлюсь, — потом он еще что-то пробормотал и задремал.

Маша устало закрыла глаза, совсем не хотелось отпускать его от себя. Она поняла, что Борис для нее стал чем-то более важным, чем просто начальник. Их многое связывало, гораздо больше, чем Бориса и его жену, она была почти уверена в этом. Что у них общего, только сын и чувство долга. Маша посмотрела на задремавшего Журавлева, который склонил голову на ее плечо доверчиво и как-то совсем по-домашнему. К горлу подкатил комок, и Маша заплакала, почти беззвучно теплые слезы катились по щекам, и чем больше она понимала, что все-таки влюбилась в Журавлева, тем горче становилось ей.

— Машуля, — тихо позвал ее Борис, — ты что плачешь?

— Нет, — это просто дождь…

— Какой дождь, мы же в машине? — он посмотрел на нее и от его взгляда, Маша совсем расплакалась.

— Я устала и хочу домой, отвези меня домой, Боря, я не могу, что-то мне совсем хреново.

— Да ты сама на себя не похожа, — он вмиг протрезвел, — я тебя такой ни когда не видел.

— Иногда из робота я превращаюсь в человека.

Борис отвел глаза в сторону и, закусив губы, прижал ее к своей груди, бедная девочка, я полный идиот, так поступаю с ней, а она, наверняка, в глубине души ждет от меня большего. Он ласково погладил ее по волосам, чувствуя, что она успокаивается, как ребенок от его прикосновений. Он подумал почему-то о сыне Саше, и в груди что-то больно защемило. Бывают же в жизни такие идиоты, одну заставил плакать навзрыд, другая дома ждет, с досадой подумал он. А ведь Ира раньше была куда лучше Маши, просто что-то с ней случилось, и мы стали не понимать друг друга, ее интересуют только магазины и разговоры о шмотках, мне стало просто скучно с ней. Если бы только все вернулось в те времена, когда мы вместе строили наш бизнес, когда шагали рука об руку. Тогда было всё замечательно. Может, в Маше я пытаюсь найти ту самую Ирочку, которую когда-то полюбил. Журавлев ощущал себя между двух огней и то ли от этих мыслей, то ли от выпитого, голова начала просто разламываться.

— Ну что ты как? — спросил он немного успокоившуюся Машу.

— Мне кажется, я люблю тебя Журавлев, — серьезно ответила она, — но я не собираюсь женить тебя на себе, даже не рассчитывай, просто буду любить тебя тайно, и об этом будем знать только я и ты. Я ни на что не претендую…

Вместо ответа он прервал ее нежным поцелуем и почувствовал, как она вся задрожала в его объятиях. Оторвавшись от нее, Журавлев долго не отрывал глаз от Маши и потом ни слова не говоря, отвернулся к окну.

— Ты поедешь домой? — спросил он немного, как показалось Маше обиженно.

— Да, отвези меня домой, я хочу побыть одна, — сказала девушка, но он слышал в ее голосе совершенно другое, я поеду с тобой, возьми меня и никогда не отпускай, может, ему просто хотелось слышать это. — Если конечно ты просишь меня, как начальник…

— Нет, глупая, я просил тебя, как мужчина, которой ты очень нравишься. Я не потерял из-за тебя голову, но с тобой мне хорошо и спокойно, словно я дома.

— А дома, что все по-другому? — язвительно спросила она, не боясь обидеть Бориса.

— К сожалению, да, — горько констатировал он.

— Тебе очень будет плохо, если ты один поедешь на дачу? — Маша очень хотела поехать с ним, но что-то внутри нее восставало против этого, что она сама не могла понять, но всегда слушалась своего внутреннего голоса.

— Ты задаёшь провокационные вопросы, но я не буду тебя неволить, вот и мы и приехали.

— Действительно, — растерянно пробормотала Маша, — а может ты ко мне?

— Увидимся в офисе, — он ласково погладил ее по щеке, — до завтра… тебя проводить?

— Нет. Пока, — Маша поцеловала его в губы и, выйдя из машины, обернулась, помахав ему рукой.

7

В комнате было прохладно и Наташа, съежившись, прижалась к Антону, на мгновение ей показалось, что он не спит, так напряглось его тело, словно он чего-то ждал.

— Ты не спишь? — тихо спросила она, но ответа не последовало. Она приподнялась на локтях и посмотрела на Антона. В какой-то момент она чуть было не закричала, захлебнувшись воплем, его глаза были открыты, в них отражалась луна, и они были от этого такими страшными. Наташа отпрянула от него, но почувствовала, как не может пошевелиться. Он обнял ее своими холодными цепкими руками и, повернувшись, посмотрел в ее перепуганные глаза. Его губы шевелились, но девушка ничего не могла понять, это был он — человек давно не приходивший в ее сны с глазами, отражающими свет, словно налитыми ртутью. Он сжимал ее все крепче и, наконец, вырвавшись, Наташа отскочила прочь, выбежав в коридор. Она бежала и не могла понять, что происходит, сон это или явь. Впереди нее в конце коридора стояло большое зеркало, она неслась прямо на него и, с разбегу врезавшись, ощутила, как время остановило свой бег, словно в холодной мути. Наташа плыла куда-то, то ли вверх, то ли вниз, а за спиной слышала, как кто-то пытается проникнуть вслед за ней… Ударившись обо что-то мягкое, она упала на ворох из сухих листьев, в ноздри ударил запах сырости осеннего леса и легкий дымок костра…