Бег сквозь лабиринт

Вынув темный бархатистый платочек из того же мешочка, Элейн собрала в свою маленькую ладонь все руны и, сжав их в кулачке, пробормотала несколько магических слов. Руны мягко ударились об стол, задевая друг друга и переворачиваясь. Элейн внимательно смотрела на то, что ей скажут древние письмена, ей хотелось, чтобы меньше всего оказалось перевернутым, так как значение перевернутых рун всегда не отличалось оптимизмом. Внимательно склонившись над ними, девушка свела брови, полушепотом читая предсказания, которые всегда сбывалось. Понемногу ее лицо приобретало таинственность, плавно переходя от одного выражения к другому, в зависимости оттого, что ей удалось прочесть. Вот Урус — символ начала нового, перемены к лучшему, он не был перевернут и Элейн, довольно кивала, глядя на подобные знамения, Анзус — символизировал магическую силу и связь с ней, это радовало ее. Но Туризас был перевернут, обещая конфликт, крайние меры, переезд и вынужденное передвижение, Элейн усмехнулась, руны не умели лгать, все было именно так. Видя Райдо, Кано и Гебо не перевернутыми она понимала, да поистине этому парню сопутствует удача. Однако Йера, Перт, Тейвас и Отила были перевернутыми. Перед ее глазами пронеслось многое, что еще не дано было закрепиться в памяти волшебницы. Она знала, что этот опыт к ней придет гораздо позже, когда она сможет не только предсказывать будущее, но и запоминать все в малейших деталях. Но видения, проносившиеся мимо нее, не отпечатывались в ее сознании, однако, собрав руны в мешочек, Элейн утвердительно кивнула.

Журслав поднял голову Андрея, который безвольно обмяк на стуле и посмотрел в его закрытые глаза. Несколько минут ничего не происходило, но потом, его глаза распахнулись, не открылись, а именно распахнулись, словно врата. Из них полился свет, то ли зеленый, то ли голубой, чистый и прекрасный.

— Хорошенький экземпляр, — толкнул в бок Элейн Ремар.

— Не мешай, — буркнула она, с трепетом смотря на то, как учитель открывает, словно древний сосуд то, что может быть утерянным многими и многими поколениями.

— Я чувствую, — тихо пробормотал Журслав, — она еще осталась в нем. Это облегчит нам задачу, — заглянув ему в глаза, профессор торопился, близился рассвет, время для перевоплощенных бежит очень быстро. Делая пасы руками, он заставлял воздух дрожать и плавиться под пальцами, тонкие лучи словно вытекали из его ладоней и точно незримыми нитями оплетали Андрея. Потом все стало таять, словно облака на закате, когда солнце почти скрылось за ними, и которые теряют свои золотые края и розовые румяна, превращаясь в обычные сизые тучи.

— Люди, называют эти крупинки магии сокрытые в них, интуицией, — усмехнулся Ремар, — знали бы они, в чем дело.

— Перестань, Ремар, — Элейн нежно погладила Андрея по волосам, — это всегда очень болезненно, возрождение к магии, я помню,… словно это было вчера, когда рождаешься простым человеком, не всегда удается научиться справлять с самим собой обретшим новое, пожалуй, самое странное знание среди людей.

— Но в твоем мире ведь то же есть маги, — Журслав удивленно посмотрел на девушку.

— Да, но не все знают об этом, вот я, например не знала, смотри, он засыпает, — она показала на Андрея, — это значит, что все хорошо?

— Ага, — кивнул Журслав, — завтра будет немного проще, а пока мы, наверное, пойдем. До завтра, Элейн.

— Ворромот рофеб, — мягко пробормотал Ремар, прижав руку к груди и слегка наклонив голову, — Кирт гиневе е фо гнинром.

— Нэт ои, Ремар, — в ответ поблагодарила его Элейн, — спасибо, Журслав, завтра утром все обсудим.