Бег по лезвию ножа

– Живая! – Над ней нагнулся парень в зеленой форме. Те немногие соседи, кто еще не успел уехать, вызвали неотложку и МЧС. Парни, уставшие, покрытые копотью, разбирали завал. Среди камней удалось найти несколько фрагментов тела. Еще одну кисть, часть ноги, стопу. Все, что осталось от мужика ростом почти два метра и весом чуть больше центнера, вместилось в небольшой чёрный пакет.

– А где все? Где? – Растерянно бормотала Мария, тупо глядя на пакет с останками.

– Разнесло в клочья. Спасибо, хоть это нашлось. Есть что похоронить.

Похороны прошли, словно тяжелый, дурной сон. В закрытом гробу погребали отца. Вернее то, что от него осталось. Люди было мало. Многие уехали, а те, кто остался в городе, не все знали. Постепенно люди разошлись. А Мария осталась одна, около двух свежих могил. Женщина не могла понять и осознать, что именно в этих могилах скрыты самые дорогие для нее люди. Мама и папа. «Сразу мама… потом отец. Я осталась в этом мире совсем одна. Кто у меня остался? Только Аленка. Да Пампуша». – По щеке скатилась тяжелая слеза. Господи, как это случилось? Как? Может, это дурной сон? Может, ущипну себя побольнее, и проснусь, как делала в детстве, когда сон не особо нравился? Обратно будет спокойная жизнь. Живы мама и папа. А дом будет стоять, как много лет. Мария больно щипает себя за руку. Резкая боль немного отрезвила. Щипай, не щипай, но желанного пробуждения не наступает. Увы, все это правда. Это реальная жизнь, а не кошмарный сон. В уголке глаз заблестели слезы. Что теперь будем делать? Где жить? В подвале? В этом жалком подобии жилья, переоборудованном в убежище?

– Мам, кушать хочу. Пить хочу. – Эти слова возвращают в реальность.

– Пошли, малыш! – Мария взяла дочку, и обе направились в сторону черневшего в стороне рабочего поселка. На окраине, не доходя до родной улицы совсем немного, около них останавливается большой, похожий на черный танк, «Джип». Распахивается дверца. Мария отходит от машины подальше. Так, на всякий случай.

– Женщина, возьмите. – Из машины выглядывает загорелый мужчина. В руке держит большой пакет.

– Что это?

– Помощь. Гуманитарная. От французского посольства. В глазах противно защипало. Она хрипло проговорила:

– Может, вы мне папу и маму воскресите? Проклятая война! Мне ничего не надо! Я не собака, а человек. И хочу нормальной, спокойной жизни, а не одноразовой подачки.

– Может, вам ничего не нужно. Но для своего ребенка возьмите. – Настаивает незнакомый мужчина. Неожиданно дверь водителя открывается, оттуда выскакивает рослый незнакомец. Он просто обнимает за плечи, и начал что-то очень быстро, возбужденно говорить по-французски. Мария ощущает тепло, и сопереживание, которое исходило из его души.

Женщина разрыдалась. Все, что накопилось за эти сорок дней, выплеснулось потоком слез. Француз усаживает в машину, рядом приткнулась испуганная малышка. Переводчик устало спрашивает:

– Куда ехать?

– Прямо по дороге. Там возле разбитой бани направо и прямо по улице. Вернее, по тому, что от нее осталось. Третий дом от дороги. Вскоре «джип» тормозит около развалин родного дома. – Все. Приехали. Спасибо.

– Может, отвезти вас в лагерь для переселенцев?

– Спасибо. Не надо. Хоть какой дом, да мой.

– Все – таки возьмите. – Переводчик вкладывает в руки пакет.

– Спасибо! – Мария выходит из машины. А «Джип» катит по улице в сторону центра города. «Так, небольшой запас еды есть. Воды тоже. Как- то проживем. Господи, кому эта война нужна? Кому? Когда все это закончится? Не знаю».

Глава вторая.

«Дом, мой милый дом! Но тебя уже нет. И, наверное, больше никогда не будет». – Мария обводит грустным взглядом холодные развалины. Над огромной воронкой испуганно кружат вороны. Висит плотной занавесью красное марево. На мертвых кустах роз и траве лежит толстый слой красной штукатурки, смешанной с кирпичной крошкой. Точно капли крови. Увы, это уже был не тот родной дом, который помнился в самого рождения. Он разлетелся на составные части. Но это разбили не только дом. Это была разбита в щепки жизнь трех поколений. Фундамент закладывал дед, с любовью выгонял стены, крыл крышу. Сам сложил печь. Соседи, друзья, родные собирались на толоку, штукатурили, белили, красили. Сюда дед привел молодую жену. Здесь родился отец. Сюда отец привел маму. Здесь родилась она, Мария. Сюда принесла из роддома маленькую дочку, Аленку. А теперь все кончено. Женщина закрывает рот перепачканной известкой ладонью, чтобы не закричать от боли, терзавшей душу. Куда идти? Куда бежать? Где искать спасение? Только в проверенное временем и обстрелами бомбоубежище. Там хоть какое-то подобие безопасности.

С неба начинает моросить мелкий дождик. Над головой сверкает молния. Вдалеке гремит грохот грома. А, может, обратно начинается обстрел? От неожиданности женщина вздрагивает. В душе похолодело, словно в зимнюю ночь. По дороге прокатили несколько танков в сторону Донецка. Мария вздрагивает, точно проснулась.