Бедовый 3. Княжий человек

К слову, Васильич! Вот о чем следовало еще уточнить у Инги. Ведь она обратила внимание на моего соседа. А я тогда и не чухнул даже. Сразу поняла, что он не простой тип?

— Привет, — встретила меня Наташа. — Все хорошо?

— Вполне. Ты у Инги живешь, что ли?

— Нет, но в важные дни приходится быть почти двадцать четыре на семь.

— А сегодня важный день? — спросил я.

— Конечно, — удивилась Наташа.

Я все не сводил взгляда с нее, почему-то мысленно раздевая свою знакомую и вспоминая недавнее пробуждение. Вот Митя, гад, теперь я всегда буду помощницу Инги голой представлять? Черт, кстати, промахнулся, грудь у реальной Наташи была чуть меньше. Нечисть любит все преувеличивать.

О том, что сегодня действительно важный день, я узнал спустя минуту. Когда в гостиную вышла Инга, одетая в какое-то то ли платье, расшитое драгоценными камнями, то ли мантию. Она придирчиво оглядела меня, изогнув тонкую бровь. И спросила только:

— Ты правда собираешься ехать на аудиенцию к воеводе так?

Глава 2

Я ожидал самых жестоких кар, которые многие просвещенные женщины называют «не сопротивляйся, я из тебя все равно человека сделаю». Как правило, все начиналось с того, что тебя заставляли носить то, что тебе не нравилось. Потому что твоя любимая футболка «мешком висит», и «больше белые цвета пойдут, а не эта кислотная хрень».

Следом запрещалось грызть ногти, учили поддерживать порядок в комнате, любить раф на кокосовом молоке и выставки современного искусства. Где тебя приобщали к высокому и труднообъяснимому. И в конечном итоге хвастались, как вчерашний слесарь Семен стал тонким ценителем вин и живописи в стиле неоклассицизм.

На самом деле, конечно, не становился. Просто Сема в лучших традициях эволюции понимал, что жить как раньше не получится. И надо срочно мимикрировать во враждебной окружающей среде. Можно ли сказать, что он стал новым человеком? Да. Только этот новый самому Семену очень не нравился. И больше всего Сема любил, когда угадывалась такая возможность — позалипать перед теликом с бутылочкой пенного, а не за кислятиной вроде Шато Лагранж, которое нахваливает Вика.

Как оказалось, у Инги хватало мудрости не мучить меня. Видимо, она если не знала, то догадывалась — нормального человек из Матвея Зорина едва ли получится. Глядя на меня становилось ясно, в моем распоряжении две пары джинсов: вот эти и порванные. Причем, последние не выбрасываются на всякий случай. К примеру, вдруг износ нормальных станет настолько критическим, что придется на разок надеть те, старые.

— Возможно так будет даже лучше, — сказала она, после долгого придирчивого осмотра. Словно перед ней был не рубежник, а телевизор 8к, демонстрирующий фильм эротического содержания. — Есть в этом какая-то непосредственность. Естественность даже. Пусть воевода видит, что ты сам по себе и за тобой никто не стоит.

— А кто за мной стоит? Я же русский, со мной только Бог и все такое.

— Не шути. Держись скромно

— Я и так очень скромный.

— Тогда еще чуть скромнее. И молчаливее.

Портсигар в кармане чуть задрожал и я услышал нечто вроде сдавленного смеха. Я думал, бес должен защищать своего хозяина, а не тащиться, когда его чихвостят.

— Пойдем, посмотрим, что там с твоей рукой.

Как оказалось, в ее кабинете было уже все готово. Лежали открытые баночки с какими-то мазями, длинные широкие листья, названия которых я не знал, бинты. Инга сноровисто и быстро разрезала старую повязку, а затем сняла потерявшие цвет листья, уложенные сверху И моему взору открылось жуткое зрелище, душераздирающее.

Рука была похожа на разваренную сосиску, которая полопалась и ее старательно сшили обратно. К слову, сшили весьма аккуратно, мелкими стежками. Что-то мне подсказывало, что этим тоже занималась рубежница.

Инга кивнула сама себе, словно нечто подобное и ожидала увидеть. Затем намазала конечность двумя видами мази и снова обложила листьями, только теперь свежими.

— Эта трава с Изнанки, редкая. Пара дней и рука будет как новая. Самое главное, не мочи ее. Затем снимем швы и все.

— Еще скажи, что даже шрамов не останется.

Рубежница посмотрела на меня серьезно.

— Я не волшебница. Шрамы останутся, но целостность руки не повреждена и пользоваться ею ты будешь и дальше. А это главное. Теперь пойдем, нас уже ожидают.

Инга приподняла полы платья (или мантии-шторы, в которую была укутана) и будто выпорхнула из кабинета. Пришлось сильно спешить, чтобы догнать ее. Чего у рубежницы не отнять, так это умение подать себя. Даже сейчас, в этом странном одеянии, она выглядела… маняще, что ли? Эдакая женщина загадка.

Наташа, ожидающая нас у машины, к слову, тоже приоделась — строгий брючный костюм и небольшие каблуки. Оружия я не заметил.

— Держись естественно, не ври, — продолжала напутствовать Инга, когда машина тронулась. — Он почувствует ложь. Скажи как есть, не знал, что делать и беспокоился за свою жизнь. Как выяснилось, беспокоился не зря. Не волнуйся, теперь все пройдет нормально. Он поймет, что ты важен для него.

Что значило именно это «теперь», я не спросил. Меня интересовал совершенно другой вопрос.

— Как это воевода поймет?