— Джона Стэм, могу я вставить словечко? Ты, видимо, не понимаешь, кто я.
— Возможно, так и есть, даже наверняка так и есть, но я могу лишь попытаться объяснить, каково мне после того, что было в прошлый раз, и я — я не хочу этого. И не хочу иметь дело с человеком, которому это нужно. Мне очень нелегко говорить тебе это, и я прошу прощения за такую откровенность. Но должна же ты понять, в чем дело, что это никак не связано с тем, кто ты и какая, — ты потрясающая, ты заслуживаешь человека, который полностью отдастся тебе, на все сто процентов, кого не будут раздирать какие-то противоречия. А я сейчас не могу больше… э… втягиваться. Так обстоит дело. Ты уж извини. Теперь все понятно? — Он утер лоб рукавом.
— Отличная речь, — похвалила она. — Теперь в будуар?
— Да ты — ты меня слушала?
— Конечно, слушала, Джона Стэм. Дай мне ключи, ты не можешь вести. — Она потянулась к карману его куртки, Джона хлопком ладони закрыл свой карман. — Отлично. — И она запела «Не заняться ли нам этим на дороге?»
— Ив!
—
— Поговори со мной как нормальный человек.
—
Руки у него вспотели, и под взглядом Ив он выронил ключи, а когда наклонился за ними, она подалась вперед, они столкнулись лбами, и женщина покатилась вниз по ступенькам, хватаясь за голову и смеясь. Джона подхватил упавшие ключи и поспешно отпер дверь подъезда. Быстро, да недостаточно быстро: Ив проскользнула следом, побежала за ним по лестнице, болтая на ходу.
— Проанализируем твои чувства, — говорила она. — Как давно ты возненавидел свою мать?
Пять проклятых пролетов. Весь день на ногах, рюкзак словно камнями набит.
— Ишь как торопишься.
— Я знаю, чего ты добиваешься, — сказал он. — Пытаешься меня спровоцировать. Но я все равно не ударю тебя, можешь и не стараться.
— Тебе не кажется, что ты малость опережаешь события?
— Нет.
— Я люблю тебя.
— Ты меня не лю…
Она завизжала. Так пронзительно, что Джону отбросило к стене.
— Теперь-то ты меня выслушаешь, — сказала она.
— Господи Иисусе…
— Беда в том, что ты пока ничего не понял, — сказала она. — Ты никогда не видел, что я делаю, ты не знаешь, как идеально мы подходим друг другу.
В ушах все еще стоял звон.
— Господи Иисусе,
— Любовь всемогуща, она ослепляет. Поднимайся, мой мальчик!
Она распахнула объятия.
Он рванул прочь, перепрыгивая три ступеньки за раз.
— Джона Стэм, не беги от меня.
Ноги у него были длиннее, он оторвался от преследования, но потерял выигранные секунды, пока отпирал замок. Хотел захлопнуть дверь, и — не вышло: Ив сунула голову в щель, глухой удар по черепу, Ив рухнула в квартиру, прямо на грудь Джоне. Секунд двадцать или тридцать их обоих еще шатало по инерции.
— Какого черта ты устраиваешь!
— Я ушиблась, — сказала она.
— Что это такое? — Он отволок ее на диван. — Что это, что это, что за черт?
— Можно мне стакан воды?
— Тебе можно убраться отсюда поживее, вот что тебе можно.
— Смотри. — Она ощупала голову, на ладони осталась кровь.
— Черт!
— Я испачкаю обивку. Мне понадобится переливание крови. Врача! Врача!
Он уложил ее на пол в гостиной. Рана, как большинство скальповых: поверхностная, но сильно кровит. Джона грубо обработал рану, отчего закровило сильнее.
— Ты такой добрый, — мурлыкала Ив. — Как я люблю, когда ты меня лечишь.
Он промолчал.
— Я готова умереть за тебя.
— Никто тебя не просит.
— Все равно готова, — сказала она. — Я пошлю тебе кое-что из моего портфолио. Новый проект мы осуществим вместе. У меня есть кое-какие идеи…
Он смазал рану неоспорином. Если так будет продолжаться, пора переходить на оптовые заказы. А она все бормотала:
Закончив, он заставил ее встать на ноги. Ив все еще покачивало, особо сопротивляться она не могла. Джона вытащил ее на лестничную площадку и силой усадил на верхнюю ступеньку.
— Через десять минут проверю, — предупредил он. — Если к тому времени не уйдешь, я вызову полицию.
Она провела пальцем по уродливой ссадине на виске, по кое-как перевязанной ране. Вновь предъявила Джоне окровавленную руку:
— И что ты скажешь копам?
Он уставился на нее.
Он ушел в квартиру.
Через несколько минут он услышал, как она уходит.