Бэббит. Эроусмит

Когда Леора услышала, что он уезжает на остров, по которому гуляет смерть, в край, где странные обычаи, странные деревья и лица (где говорят, вероятно, на забавных языках, где нет кино и зубной пасты), она молча унесла с собою это известие, чтобы на досуге рассмотреть его и обдумать, — в точности так, как иногда она украдкой брала со стола сласти и припрятывала, а потом задумчиво съедала ночью, в самые непредвиденные часы, с довольным видом напроказившего ребенка. Мартин радовался, что она не прибавляет к его мучениям своего беспокойства. Через три дня она заговорила:

— Я поеду с тобой.

— Не поедешь.

— Поеду!

— Там небезопасно.

— Вздор! Совершенно безопасно. Ты мне впрыснешь свой чудесный фаг, и тогда я могу не бояться. На то у меня муж доктор! Пойду сейчас и потрачу уйму денег на легкие платья, хотя держу пари, что на Сент-Губерте не жарче, чем в Дакоте в августе месяце.

— Слушай, Ли, дорогая! Слушай! Я действительно думаю, что фаг дает иммунитет против чумы, — будь уверена, я, конечно, сделаю себе основательную прививку, — но я ничего не знаю! И даже если фаг вполне оправдает себя, всегда окажется несколько человек, которых он не защитит. Тебе просто нельзя ехать. А теперь, родная, мне страшно хочется спать!..

Леора с шутливой яростью, точно разыгравшийся котенок, вцепилась в отвороты его пиджака. Но в глазах ее не было смеха, ни в ее плачущем голосе. То был вековечный плач солдатских жен:

— Рыжик, разве ты не знаешь, что у меня нет жизни вне тебя? Могла бы быть, но, по правде сказать, я с радостью дала тебе поглотить меня целиком. Я ленивая, невежественная, никчемная, только на то и гожусь, чтоб ухаживать за тобой. Если ты уедешь и я не буду знать, все ли у тебя благополучно, или если ты умрешь и не я — другой обмоет твое тело, которое я так любила, — не любила разве, дорогой? — я сойду с ума. В самом деле, как же ты не видишь?.. в самом деле, сойду с ума! Понимаешь… я — это ты, и я должна быть около тебя. Я буду тебе помогать! Буду готовить среды и все такое. Разве ты не помнишь, как часто я тебе помогала? Конечно, у Мак-Герка от меня мало проку — тут у вас все так сложно. Но ведь я помогала тебе в Наутилусе — помогала, правда? — и, может быть, на Сент-Губерте… — голос ее звучал голосом женщины, охваченной полуночным страхом, — может быть, ты там не найдешь никого, кто стал бы оказывать тебе даже такую маленькую помощь… Я буду стряпать, я буду делать все…

— Дорогая, не отягчай положения. И так будет не легко…

— Ну тебя к черту, Рыжик Эроусмит! Не смей повторять эти старые дурацкие слова, которыми мужья испокон веков дурят головы женам! Не такая я жена и не такой ты муж! Ты скверный муж! Я у тебя в загоне. Ты только тогда и замечаешь, что на мне надето, когда у меня отлетит какая-нибудь подлая пуговица (как это они отлетают, не пойму, когда вечно за ними следишь и пришиваешь), и тогда ты на меня орешь. Но мне все равно. Ты для меня лучше всякого порядочного мужа… Все равно. Я еду.

Готлиб возражал, Сонделиус метал громы, Мартин терзался, но Леора все-таки поехала, и Готлиб (единственный случай, когда он сумел использовать свое положение директора) зачислил ее «секретарем и техническим сотрудником Мак-Герковской Комиссии по Применению Противочумного Бактериофага на Малых Антильских островах» и даже назначил ей жалованье.

3

За день до отбытия Комиссии Мартин попробовал настоять, чтобы Сонделиус сделал себе первую инъекцию фага. Сонделиус отказался.

— Нет, я к нему не притронусь, пока не уговорю вас стать гуманным, Мартин, и дать его каждому на Сент-Губерте. И уговорю. Подождем, когда вы увидите, как они мучаются тысячами. Вы еще ничего подобного не видали. Тогда вы забудете о науке и постараетесь спасти каждого. Вы не привьете мне фаг, пока не согласитесь привить его также всем моим чернокожим друзьям.

В тот же день Готлиб вызвал к себе Мартина. Замявшись, он начал:

— Итак, завтра вы отправляетесь в Блекуотер.

— Да, сэр!

— Гм! Вы, может быть, не скоро вернетесь. Я… Мартин, вы мой самый старый друг в Нью-Йорке, вы и моя добрая Мириам. Скажите мне, вы и Терри считали сперва, что мне не следует принимать пост директора; но теперь-то вы понимаете, что я был прав?

Мартин широко раскрыл глаза, потом поспешил сказать ту утешительную ложь, которую хотел услышать Готлиб:

— Я рад, что фы так думаете. Фы издавна знаете, чего я хочу добиться. Я делаю много промахов, но мне кажется, институт за последнее время приобретает подлинно научное лицо — после этой погони за рекламой, которую разводили здесь Табз и Холаберд… Я все думаю, как бы мне уволить Холаберда, этого щеголя от науки? Если бы только он не был так коротко знаком с Капитолой… Знаком домами — так это у них называется? — но не в этом суть…

Многие тут говорят, что Макс Готлиб не может справиться с детской задачей управления институтом. Ух! Покупать блокноты! Нанимать поденщиц для подметания полов! Или нет — полы подметают поденщицы, которых нанимает комендант, nicht wahr? [52]Не в том суть…