Батый

Чего ждали от Бату царевичи? Что он начнёт свару, утратит контроль над собой и это даст им возможность сместить его? Но их уход с пира и без того означал, что они отказываются подчиняться ему, не признают его своим предводителем, — об этом они заявили открыто. Или они попросту потеряли самообладание — может быть, под воздействием выпитого, как это обыкновенно и случается? Так или иначе, но Гуюк и Бури допустили явную оплошность, которой не замедлил воспользоваться Бату. Сам он самообладание, кажется, сохранил. Заметим, что среди царевичей, оскорблявших его, не упомянуты сыновья Тулуя. А значит, Бату мог рассчитывать на поддержку не только своих родных братьев, но и Менгу с Бучеком, — то есть как минимум половины или даже больше из общего числа царевичей, участвовавших в походе. Не упомянут здесь и Субедей (который, возможно, к тому времени был отправлен за подкреплениями к великому хану). Но, судя по дальнейшим событиям, и Субедей, и Бурундай, лучшие полководцы монголов, оставались на его стороне. Такой расклад сил давал Бату хорошие шансы на то, чтобы справиться со своими противниками. И он поспешил отправить послание великому хану с изложением собственной версии того, что произошло.

Откровенность Бату кажется удивительной. Но надо признать, что он выбрал единственно возможный тон в послании к великому хану. Как опытный интриган — а политика во многом и есть искусство интриги — он не пропустил ни единого бранного слова, ни единого оскорбления, которые были произнесены в его адрес. Изображая случившееся так, как это было выгодно ему, он передавал дело на полное усмотрение великого хана — и это при том, что его главный враг, Гуюк, был старшим сыном Угедея, а Бури — внуком фактического соправителя Угедея Чагатая. Но и это оказалось на руку Бату, по версии которого мятеж царевичей был направлен не столько против него лично, сколько против установленного порядка, освящённого волей великого хана, а значит, представлял собой угрозу единоличной власти великого хана и «общему делу» всех монголов, выполнению великого завета самого «покорителя Вселенной». (Заметим, что, говоря о победах, Бату всюду употреблял местоимение «мы», а не «я», и — в отличие от Гуюка — отнюдь не выпячивал собственную роль в покорении Западных стран.) Его слова об «общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов» напрямую перекликались с наставлениями Чингисхана. Ибо некогда, отправляя своего старшего сына Джучи (отца Бату!) в порученный ему удел на западе, Чингисхан так наставлял его устами своего первого нойона Боорчи: «Хаган, твой отец, отправляет тебя в захваченную землю, / Чтобы ты управлял чужим народом. Будь же твёрд!» А потом и сам добавлял в назидание:

В чём согласие между отцом и сыном?

Ведь не тайком отправляю я тебя так далеко,

А для того, чтобы ты управлял тем, чем я овладел,

Чтобы ты сохранил то, над чем я трудился,

…Чтобы ты стал опорою

Половины моего дома…

Первый же из биликов Чингисхана (установлений, получивших законодательную силу в империи) говорил о «народе, у которого сыновья не следовали биликам отцов, а их младшие братья не обращали внимания на слова старших братьев», — такие «неупорядоченные и безрассудные народы» годятся лишь на то, чтобы погибнуть или подчиниться власти монголов; они и подчинились им, «как только взошло счастье Чингисхана… и его чрезвычайно строгая яса водворила у них порядок»²³. И вот теперь получалось, что из-за разлада между отцом и сыном (ведь участие царевичей в Западном походе и роль каждого из них были утверждены Угедеем), из-за разлада между старшим и младшими братьями (старшим, конечно, Бату — сыном Джучи) можно было потерять то, чем овладели монголы сообща, что было поручено им великим основателем империи; более того, можно было потерять главное завоевание монголов — их упорядоченность, твёрдое соблюдение ими законов и установлений, что и обеспечило им власть над миром. Сила — в единстве: так учила Чингисхана ещё его мать Оэлун, так учил своих сыновей и сам Чингисхан, протягивая им сначала одну стрелу, а затем пучок стрел и предлагая сломать их: «Пока вы будете в согласии друг с другом, вам будет сопутствовать счастье и враг не одержит над вами победы»²⁴. Гуюк же и Бури нарушили эту главную заповедь основателя Монгольской державы.