Батый

Вслед за Назаром прибежал, прыгая, как заяц, маленький Турган. Он вскарабкался на холм и закричал отцу:

– Скорей, тату, скорей сюда! Здесь ловят волков!

Назар щелкнул плетью и взобрался на холм.

В лощине, между холмами, во всех направлениях скакали, крича и свища, джигиты хана Баяндера. Заливаясь тонким лаем, поджарые борзые собаки гонялись за несколькими волками. Спасаясь, волки бросались под ноги коней.

Особенно горячая свалка происходила вокруг большого старого волка. Он огрызался, лязгал оскаленными зубами, отшвырнул отчаянно завизжавшую собаку и вертелся, отбиваясь от наседавших врагов.

К волку подскочил джигит, свалился с седла прямо на него и старался ухватить его за уши. Но волк вырвался, перекатился кубарем через собак и большими скачками понесся наутек.

Джигиты помчались за волком.

– Держи его, Нури! Не упусти... Лови его за уши, Нури!..

В туче пыли, с шумом и воплями, скрылись за бугром охотники, волки и собаки.

Тогда Назар-Кяризек увидел на месте свалки лежащего человека, связанного веревками. На нем был синий монгольский чапан. Отлетевший в сторону колпак дервиша показался знакомым. Назар подъехал и сошел на землю.

– Да это наш сосед, ученый, факих Хаджи Рахим! Не задушил ли его старый волк? Ты жив ли, Хаджи Рахим? Великий аллах, приди на помощь!

Глаза лежащего открылись и уставились удивленно на склонившегося старика. Хаджи Рахим медленно приходил в себя:

– Я не знаю, жив ли я, или безжалостный Азраил тащит меня в царство ночи... Через меня пронеслись охотники и джигиты... на моей спине собаки дрались с волком... Ты много раз спасал меня от голода, Назар-Кяризек... Спаси еще раз, не покидай меня здесь!..

Назар распутал веревки и свернул их:

– На этих петлях мои сыновья повесят разбойников, которые обидели моего почтенного соседа.

Старик помог израненному дервишу взобраться на кобылу и медленно повел ее под уздцы. Хаджи Рахим охал и жаловался:

– Иволга гонится за осой и не замечает, что охотник уже натянул лук и готов догнать ее острой стрелой... В это же время тигр готовится к прыжку, чтобы растерзать охотника! Кто знает наше будущее: кто раньше погибнет — тигр или охотник, иволга или оса?.. Я уже совсем погибал от рук страшных монголов, и кто же меня выручил — старый злобный волк и разъяренные собаки...

У подножия холма, около прозрачного ключа, стояли два камышовых шалаша. В них жили пастухи, сыновья старого Назара-Кяризека. Старик подошел к шалашам. Хаджи Рахим, охая, слез с кобылы и остановился, пораженный: перед ним стоял его ночной гость.

– Кто смел тебя обидеть? — спросил молодой монгол, нахмурив брови. — Синий чапан в грязи и разорван... Что произошло с тобой?

Хаджи Рахим рассказал, как на него напали монгольские воины. Юноша на мгновение закрыл рукой глаза. Вцепившись и рукав Хаджи Рахима, он прошептал:

– Это они! Неведомые злодеи неотступно преследуют меня! Хаджи Рахим! Ночью ты помог мне бежать, теперь ты сам чуть не погиб из-за меня! Они узнали на тебе мой синий чапан!..

К Хаджи Рахиму подбежал Арапша.

– Прости, мой почтенный учитель! Я виноват: зачем я, твой мюрид, оставил тебя одного!

– Ты знаешь его? — указал на Арапшу монгол. — Скажи, Хаджи Рахим, могу ли я довериться этому джигиту?

– Арапша храбр, как горный барс, и непреклонен и тверд, как алмаз! Его язык не знает лжи, рука не изменяет другу...

– Я рад тому, что ты сказал. Я возвеличу его!

С почтением согнувшись, приблизился старший из табунщиков:

– Послушай, хан! Хотя ты без юрты и без коня, но если в твоем кошельке звенит золото, мы поймаем тебе сейчас отличного коня.

– Арапша! — сказал монгол. — Выбери себе лучшего.

Арапша окинул взглядом табун и указал на молодого гнедого коня. Он был несколько выше других и гораздо беспокойней. В то время как остальные кони мирно пощипывали траву, гнедой жеребец, подняв голову, озирался и отбегал в сторону для драки к другим жеребцам.

– Ойе! Не легко будет поймать его! — сказали табунщики. — Это огонь, а не жеребец! Это зверь, зоркий и пугливый... Его плетью не ударишь, он сам бросится на человека!

Вмешался старый Назар-Кяризек:

– Мусук поймает коня, а мой младший сын Турган усмирит его. Это ему не впервые!

Турган, взобравшись на рыжую кобылу, жадно слушал. Он ликовал. Глаза его сверкали от гордости: ему доверяют такое опасное и лихое дело — усмирить дикого коня!

14. УКРОЩЕНИЕ ДИКОГО КОНЯ

Мусук, прозванный так за ловкость 40, туже затянул кушаком свой тонкий стан, вскочил на поджарого горбоносого коня и с длинным тонким укрюком в руке поскакал в сторону гнедого жеребца.

Сперва Мусук сделал широкий круг, стараясь обойти коня. Гнедой жеребец еще не догадывался, что ему угрожает опасность, и заигрывал с соседними жеребятами.

Вдруг что-то его обеспокоило: он заметил приближавшегося табунщика. Матки, оберегая жеребят, спокойно отходили в сторону, открывая всаднику дорогу. Жеребята, следя за движениями маток, отбегали за ними.

Гнедой насторожился. Он почуял приближение врага и бросился со всех ног в сторону, стараясь затеряться среди других коней.