Батум

Сталин (поднимает руку, грозит Трейницу). До свиданья!

Занавес

Конец третьего действия

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Картина девятая

До открытия занавеса глухо слышна военная музыка, которая переходит в звон музыкальной шкатулки. Затем он прекращается, и идет занавес. Летний день. Кабинет Николая II во дворце в Петергофе. На одном из окон висит клетка с канарейкой. Музыкальная шкатулка стоит на маленьком столе недалеко от письменного стола. Николай II, одетый в малиновую рубаху с полковничьими погонами и с желтым поясом, плисовые черные шаровары и высокие сапоги со шпорами, стоит у открытого окна и курит, поглядывая на взморье. Потом открывает дверь, выходящую в сад, и садится за письменный стол. Нажимает кнопку звонка. В дверях, ведущих во внутренние помещения, показывается флигель-адъютант.

Николай. Пригласите.

Флигель-адъютант. Слушаю, ваше императорское величество. (Выходит.)

Входит министр, кланяется, в руках у министра портфель.

Николай (приподнимаясь министру навстречу). Очень рад вас видеть, Николай Валерианович, прошу садиться. (Пожимает руку министру.)

Министр садится.

А вы портфель сюда… а то вам будет неудобно. (Указывает на стол.)

Министр кладет портфель на край стола. Николай предлагает министру папиросы.

Прошу вас, курите.

Министр. Благодарствуйте, ваше величество, я только что курил.

Николай. Как здоровье вашей супруги?

Министр. Благодарствуйте, ваше величество, но, увы, не совсем благополучно.

Николай. Ай-яй-яй! А что такое?

Министр. Последний месяц ее беспокоят какие-то боли вот здесь… в особенности по ночам…

Николай. Между ребрами?

Министр. Да.

Николай. Я вам могу дать очень хороший совет, Николай Валерианович. У императрицы были точно такие же боли и совершенно прошли после одного купанья в Саровском прудике. Да я сам лично, искупавшись, получил полное физическое и душевное облегчение.

Министр. Это тот самый прудик, в котором купался святой?

Николай. Да.

Министр. Говорят, что были случаи полного исцеления от самых тяжелых недугов?

Николай. Помилуйте! Я сам на открытии видел, как вереницы людей на костылях (приподнимается, показывает разбитого человека на костылях) буквально ползли к прудику и, после погружения в воду, выходили, отбрасывали костыли и — хоть сейчас в гвардию!

Министр. Мне остается очень пожалеть, что моя жена не могла приехать на открытие мощей.

Николай. Этому горю можно помочь. Императрица захватила с собой оттуда ведра четыре этой воды, и мы ее разлили по пузырькам. И если б вы знали, сколько народу являлось уже к императрице благодарить ее! Я сегодня же попрошу ее, чтобы она послала вашей супруге пузыречек.

Министр. Чрезвычайно обяжете, ваше величество. Только позвольте спросить, каким способом лечить этой водой?

Николай. Просто натереть ею больное место, несильно, а потом завязать старенькой фланелькой. Недурно при этом отслужить и молебен новоявленному угоднику божию преподобному Серафиму, чудотворцу Саровскому.

Министр. Сию секунду. Я запишу, ваше величество. (Записывает сказанное Николаем.) А я ничего этого не знал.

Николай. Не удивительно, что помогает затворник угодник божий. А вот там же, на открытии, мне представили обыкновенного странника. Василий босоногий. Никогда сапог не надевает.

Министр. Неужели и зимой?

Николай. Да. Он мне объяснил, что раз уж снял сапоги, то не надо их надевать никогда. Так вот Владимир Борисович… у него сделались судороги в ноге там же, в Сарове. Доктора ничем не могли помочь, а выкупаться ему было нельзя, потому что он был слегка простужен. И вот этот самый Василий, на моих глазах, исцелил Владимира Борисовича. Велел ему обыкновенные бутылочные пробки нарезать ломтиками, как режут колбасу, и нанизать на ниточку. И это ожерелье надеть на голую ногу, предварительно намазав слюною под коленом. Владимир Борисович пять минут походил с голою ногой, и все кончилось!