Батюшка. Кулак и крест

Рогов, который сидел, прислоненный спиной к стволу дерева, безжизненно валился на бок с закрытыми глазами. Отец Василий поддержал тело, пытаясь одновременно нащупать на шее пульс. Пульс был, но как будто затухающий. Священник принялся хлестать участкового по щекам и растирать ему грудь. Остановись, куда ж ты собрался, с ожесточением думал он.

– Воды бы! – крикнул он, понимая, что воды поблизости нет.

– Есть! – ответил ему всхлипывающий голос мальчика. – Там минералка в машине.

Бутылка была холодная. Священник стал плескать водой на лицо и грудь Рогова и продолжал сильно растирать ему грудь. Наконец участковый замычал и пошевельнулся. Обошлось, устало подумал отец Василий, это был всего лишь обморок, вызванный огромной дозой алкоголя и, наверное, сотрясением мозга. Усадив участкового поудобнее, священник вытер мокрой ладонью вспотевшее лицо и обессиленный опустился рядом. Участковый продолжал рядом слабо шевелиться и что-то нечленораздельно говорить.

– Да, Рогов, устроил ты нам веселую ночку, – пробормотал отец Василий, глядя в звездное небо над головой.

– Мутит меня, – наконец произнес Афанасий Петрович первые понятные слова. – Что случилось?

– Сволочь ты, Рогов, – устало, без выражения произнес отец Василий, – чуть ребенка не угробил.

– Голова болит...

* * *

Ближе к вечеру отец Василий навестил Рогова в фельдшерском пункте. Участковый лежал с перевязанной головой и закрытыми глазами. На столике около кровати остывали остатки мясного бульона. Сын Олежка, прикорнувший рядом с отцом на стуле, тут же открыл глаза и слабо улыбнулся священнику.

– Ну, как он? – спросило отец Василий мальчика.

– Ничего, уже лучше. Голова еще болит, но тошноты почти нет. Вон, даже поел немного.

Рогов открыл глаза и слабо поморщился, как будто ему было больно шевелить веками.

– А, спаситель пришел. Как там машина?

– Оттащили ее мужики к твоему дому, пока стоит.

– Сильно я ее изуродовал?

– Не особенно. Бампер погнул, крыло. Фара вдребезги. Радиатор лопнул, а движок вроде цел. Хотя сейчас на глаз не определишь. Ланжероны наверняка погнул.

– Абзац мне теперь по полной программе, – невесело ухмыльнулся участковый. – Разбил по пьяному делу служебную машину – это повод. Теперь уж меня точно уволят и через суд взыщут стоимость.

– Брось ты о машине думать, сам-то как? Как чувствуешь себя?

– Терпимо. Мог бы и домой сам дойти, только наш коновал велит здесь лежать. Магнезию в вену колит. Почему он меня в район-то не отправил? Я спрашивал, а он молчит.

– Рискнул, – пояснил священник. – Сначала хотел; говорил, что без рентгена опасно тебя оставлять, боялся внутренних повреждений. Но потом решил, что ничего страшного. Сотрясение у тебя несильное, ушибы на теле, а так – обошлось.

– Это хорошо, – с удовлетворением согласился участковый. – Если бы в район отвезли, то от начальства точно скрыть бы не удалось.

– Ладно, ты лечись, поправляйся, а я пойду, – сказал отец Василий, – дела у меня. А ты, – он повернулся к мальчику и потрепал его по голове, – ухаживай за отцом, помогай ему быстрее на ноги встать.

Священник вышел из фельдшерского пункта и направился в сторону строительной площадки. Ему было жаль Рогова в предверии неприятностей, которые ему грозили из-за этой дурацкой аварии. С одной стороны, участковый сам был виноват. Но, может, этого урока, особенно то, что он подверг риску жизнь сына, ему будет и достаточно. Сына он очень любил, буквально души в нем не чаял. Пока начальство не знает о случившемся, но может и узнать. Например, приедет кто-нибудь из РУВД...

Решение пришло в голову неожиданно и на душе у священника стало гораздо легче. Так и поступлю, решил он. В конце концов, деньги не такие уж и большие, а судьбу человеку окончательно поломать не дам. Мужик-то Афанасий Петрович неплохой. Отец Василий развернулся и быстрым шагом направился в противоположную от храма сторону, к автохозяйству.

Автохозяйством то, что от него осталось еще с советских времен, называли в селе по привычке. Правда, Прокопенко своей властью муниципального управляющего кое-что привел тут в порядок. Все-таки четыре больших бокса, двор с воротами и административная пристройка. Своего транспорта в селе практически не было. Вечно ремонтируемый трактор ДТ и «Беларусь» с постоянно текущей гидравликой; был и ГАЗ-66, очень удобный из-за своей великолепной проходимости, но двигатель нуждался в капитальном ремонте. В боксах были смотровые ямы, во дворе – большая грузовая эстакада. Наружное освежение двора и свет в боксах восстановили своими силами. Подмарафетили и административную часть. Теперь двором пользовались лишь командировочные водители. Машины можно было на ночь загонять в закрытый двор, мелким ремонтом заняться, условия были. А в административной части была комната для ночевки и столовая.