Батюшка. Кулак и крест

Отец Василий подошел к дому участкового. Неухоженный двор, заросший сорной травой, сегодня выглядел не таким захламленным, как вчера. Видать, от плохого настроения Рогов навел относительный порядок. Эта черта понравилась отцу Василию – лечить плохое настроение делом, а не жалобами и стенаниями. Тем более не глушить водкой. Сам участковый в майке, босиком и старом, застиранном милицейском галифе встретил священника у порога с ведром и тряпкой.

– А, здорово, отец Василий, – усмехнулся участковый. – Я уж думал, не придешь. А я вот хандру работой лечу.

– Вижу, – кивнул отец Василий. – Может, помочь?

– Как говорит мой сын – «хорош прикалываться»! Давай заходи, я уже закончил.

Отец Василий вошел в хату, тщательно вытерев ноги о мокрую тряпку у порога. Машинально вскинул руку ко лбу и повернулся в сторону «красного» угла, где обычно верующие вешают иконы. К его удивлению, там действительно имелась икона, точнее – триптих. Не новый, оставшийся от своих стариков. Стоял он на полочке под потолком без рушничка, как обычно ставят старушки, и без лампадки, но стоял. Это уже было интересно. Отец Василий перекрестился, мысленно попросив Господа благословить этот дом и живущих в нем.

Участковый вернулся без ведра, прошел к умывальнику и спросил оттуда:

– Что, икону увидел? Думаешь, ради тебя повесил?

– И в мыслях не было.

– Да ладно тебе, – скептически усмехнулся Рогов и кивнул на стол, где красовался старенький, но до блеска начищенный электрический самовар, которого тоже раньше не было. – Проходи, чайку сварганим на сон грядущий.

Отец Василий улыбнулся и прошел к столу. Участковый быстро накрыл стол, выставив варенье, белый магазинный хлеб, тарелку с нарезанной колбасой и сыром. Наконец уселся сам и потрогал бок самовара.

– А ты сам-то к вере давно пришел? – неожиданно спросил Рогов. – Или от рождения, в семье религиозной вырос?

– Да нет. Тридцати мне тогда не было, – ответил отец Василий, задумчиво глядясь в начищенный бок самовара, за которым уже начинало шуметь.

– Книжек начитался или хлебнул по самые ноздри?

– Хлебнул, – коротко ответил священник.

– Я ведь сразу понял, что ты священник не совсем обычный, – после короткой паузы сказал участковый. – Навыки у тебя чувствуются профессиональные.

– Икону-то где раздобыл? – спросил отец Василий, чтобы сменить тему разговора.

– Материна еще. Разбирал старые вещи сегодня, вот и захотелось повесить. Понимаешь, как-то остро почувствовал сегодня свое одиночество. Особенно после приезда начальства, как он меня полоскать начал. А тут сразу ощущение появилось, что не один в хате, да и вообще не один. Так что можешь начинать агитировать, – горько усмехнулся участковый, – считай, созрел Рогов для обращения в веру.

– А на фига ты мне сдался, агитировать тебя! – умышленно грубовато ответил священник. Внутри у отца Василия стало весело. Он понял, что больше пользы будет сейчас Рогову не от душеспасительных бесед. Если действительно созрел мужик, то сам найдет дорогу к вере, вопросы задавать будет, рассуждать. Не то сейчас состояние было у Афанасия Петровича, чтобы цитировать ему священное писание. Ему сейчас нужно было нормальное мужское общение, причем трезвое, без пьяных соплей.

– О как ! – удивленно воскликнул Рогов, уставившись на священника. Он примерно с минуту внимательно разглядывал отца Василия, как будто видел его впервые, потом добавил, уже совсем другим тоном. – А ведь умный ты мужик, отец Василий, ой, умный. Это хорошо, что ты отрицаешь, так сказать, «ло#влю человеческих душ».

– Не только я, – улыбнулся священник, – православие само не поощряет навязчивого отношения к людям. Помогают тем, кто приходит за помощью, а остальных жизнь научит рано или поздно. В остальном мы не проповедуем ничего необычного. И в православии и в элементарных нормах человеческого общества законы и подходы одни и те же. Побольше думай о других, а не о себе. Относись к окружающим так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Вот и все формулы, а что внутри у них, расшифровывают в детском саду: не убий, не укради и так далее. Не согласен?

– Почему же? Согласен. И ложь, и гордыня одинаково вредны как в понимании нормальных атеистов, так и верующих. – Рогов помолчал немного, а затем без видимого перехода стал рассказывать: – Мы ведь с женой вначале очень хорошо жили...

На улице уже стемнело. От горячего самовара в доме стало душновато. Отец Василий давно уже снял рясу, а часа через два, когда пришел немного пьяненький зав. клубом, участковый и священник сидели уже в трусах и оживленно спорили. Кузьмич посидел немного чинно за столом в надежде, что распалившиеся в споре мужики все же достанут бутылку, но так и не дождался. Еще через час собеседники обнаружили, что Кузьмич тут же за столом и уснул, уткнувшись своей растрепанной головой в согнутый локоть руки.

* * *