Батальон «Вотан»

На лице Шварца, стоявшего неподалеку от фон Доденбурга, появилась слабая, болезненная улыбка. Он, видимо, решил, будто гауптштурмфюрер Гейер пошутил. Но фон Доденбург знал своего командира роты, и видел, что тот абсолютно серьезен. В сентябре прошлого года Гейер бросил свою часть в самое пекло сражения при Бзуре в Центральной Польше. Он нанес сокрушительный удар противнику и выполнил поставленную перед ним задачу. Но добился он этого ценой изуродованного плеча — изуродованного настолько, что теперь Гейер не мог поднимать правой рукой ничего тяжелее хлыста, — и потери трех четвертей личного состава подразделения. Новое пополнение и должно было заменить погибших — ведь выбывшие составили почти сто двадцать человек.

— Теперь вы входите в состав лучшего, самого элитного полка войск СС, — продолжал Гейер. — Батальон, к которому вы с этого момента принадлежите, является лучшим в этом полку, и, само собой разумеется, лучшая рота в этом батальоне — это моя рота. Вы это понимаете? — Его глаза выискивали любые признаки слабости или сомнения у подчиненных, но не находили. Молодые парни, стоявшие перед ним, были лучшими из тех, кого смогла воспитать Национал-социалистическая рабочая партия Германии. Это были преданные последователи идей фюрера, для которых шесть лет в гитлерюгенде и Германском трудовом фронте были единым длинным периодом подготовки к той славной минуте, когда они наконец смогли влиться в формирование, носившее столь славное имя — «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

— Я не могу посвятить вас в детали поставленной перед вами задачи, — продолжал Гейер. — Все, что я могу сказать вам, — это то, что у вас есть ровно три месяца на подготовку. Но, когда мы выйдем на западную границу и заставим этих чертовых томми и этих проклятых лягушатников побить олимпийский рекорд по бегу, улепетывая от нас, я хочу, чтобы бойцы моей роты работали на меня, как дьяволы. Вот моя медаль. — Он ткнул хлыстом в блестящий металлический кружок на груди. — На сегодня мне достаточно этой железки. Достаточно до тех самых пор, пока фюрер в своей неизреченной мудрости не решит наконец, что пора мне полечить горло. — Капитан шутливо намекал на орденскую ленту Рыцарского креста, которую носили на шее и которую в шутку называли «средством от боли в горле». Однако в том, что он ранее назвал боевую награду «железкой», присутствующим послышался отзвук чего-то неприятно-циничного. — На сей раз я хочу получить что-то более весомое. В результате следующей кампании на Западе я желаю стать командиром этого батальона. Вы поняли?

Его голос окреп.

— Мне не нужно, чтобы вы любили меня. Я не хочу, чтобы вы уважали меня. Все, что я требую от вас, — это чтобы вы безоговорочно повиновались моим приказам. — Его глаза снова пробежались по рядам новобранцев. — И да поможет Бог любому из вас — ССманну, унтер-фюреру [9]или офицеру, — который окажется не в состоянии сделать это!

Голос Стервятника сорвался на фальцет:

— Солдаты! Добро пожаловать в штурмовой батальон СС «Вотан»!

Глава вторая

Дежурный унтершарфюрер дунул в свисток и ударом ноги распахнул дверь.

— Aufstehen [10]! — завопил он во весь голос, как будто был на плацу, а спящие находились от него на расстоянии ста метров, а не трех. — Кончай дрочить — вставай служить!

Все повскакивали с коек. За четыре месяца службы в СС новобранцы уже успели узнать, что с подъемом тянуть не стоит. Дежурный унтершарфюрер, стоявший в дверях в спортивном костюме, со свистком, висящим на шнурке на шее, уперев руки в бока, мрачно смотрел, как они падали, спрыгивая с двухъярусных коек и поскальзываясь на натертом полу.

— Ausziehen [11]! — скомандовал он, когда убедился, что все покинули постели.

Солдаты стремительно выполнили приказ. Скинув старомодные ночные рубахи, они стояли голые и дрожащие в потоке холодного воздуха, проникавшем через широко открытую дверь.

Дежурный унтершарфюрер высокомерно оглядел их, не позволяя даже сдвинуться с места. Наконец он отрывисто рявкнул:

— Lueften [12]!

Они сняли светомаскировку и открыли большие окна. В казарму ворвался поток ледяного воздуха. У солдат застучали зубы.

— Унтершарфюрер, — сказал Шульце, — я полагаю, что мы скоро замерзнем в этой снежной буре. Как вы думаете, я мог бы обратиться к доктору?

На лице дежурного унтершарфюрера не дрогнул ни один мускул.

— Можешь, Шульце, — сказал он. — Но предупреждаю тебя: наш медик вчера вечером был на вечеринке и здорово принял на грудь. Так что сегодня утром у него будет жестокое похмелье. Но если ты хочешь, чтобы он ради тебя поднялся с постели… — он пожал плечами, не закончив фразы. — Теперь — душ!

Они побежали в душевую, находившуюся в конце казармы. Вбегая в помещение, каждый из них в обязательном порядке трижды подтягивался на закрепленном в дверях турнике. Через мгновение дежурный унтершарфюрер включил на полную мощность ледяную воду.

— Садист поганый! — завопил кто-то, но унтершарфюрер уже шел дальше, чтобы будить обитателей следующей казармы. Первый день обучения второй роты штурмового батальона СС «Вотан» начался.

* * *