Батальон «Вотан»

— Однако эта свинья, офицер медицинской службы, заседавший в призывной комиссии, решил иначе! Он сначала пересчитал мне зубы, как будто я был какой-то старой клячей, понюхал у меня в подмышках, чтобы убедиться, что я не жид, ухватил меня за руку и заставил кашлять, как будто я буду воевать при помощи глотки, а не чего-то другого. После этого он признал меня годным, и вот я в СС! — Шульце покачал головой: — Мой покойный отец, Красный Шульце из Бармбека [17], наверное, перевернулся бы в могиле, если бы узнал, что я пошел служить Адольфу — извините, господин офицер, фюреру. Вот так я и стал рядовым солдатом в штурмовом батальоне «Вотан».

— А что же девушка?

— Девушка!… Все оказалось совсем иначе, чем я себе напридумывал. В первый же отпуск я приехал домой в наглаженном парадном мундире, наряженный, как последний дурак, с медалью за спортивные заслуги и значком отличника по стрельбе на груди, начищенный, как новая монета, и потащил ее в кафе «Фатерлянд» выпить и потанцевать. Я по собственному опыту знаю, что если потанцевать немного с девушкой, просовывая ей во время танго колено между ног, то можно считать, что ты уже наполовину уложил ее в постель. Но когда пришло время для решительных действий у нее на квартире, то начались слезы и протесты; в общем, один дым коромыслом — и никакого толку.

— Почему же?

— Оказалось, что она вообще не любит мужчин. Ей нравились женщины — и резиновые игрушки. Вы можете себе это представить? Девушка, предпочитающая бабу мужику — и какой-то чертов резиновый эрзац настоящему мужскому члену!

— Ну и ну! — расхохотался фон Доденбург.

Шульце смотрел на него без малейшей усмешки на лице. Наконец он с необычайной вежливостью произнес:

— Если мне будет позволено обратиться к господину оберштурмфюреру, то я хотел бы покорнейше просить его обратить внимание на то обстоятельство, что он приказал мне прибыть к нему на квартиру для решения какого-то конкретного вопроса. — Шульце помолчал, а затем перешел на свой обычный грубый северонемецкий портовый говор, который большинство солдат из второй роты, происходившие в основном с юга Германии, понимали лишь с большим трудом. — Кроме того, та баварская деревенщина — ну, тот парень, который едва не обосрался во время преодоления полосы препятствий сегодня утром, — через десять минут ставит всем бесплатное пиво в солдатской столовой.

Фон Доденбург с деланным отчаянием покачал головой:

— Ну ладно, Шульце. Так и быть, скажу тебе. Мне потребовался работяга — водитель, посыльный и так далее, и я подумал о тебе.

Глаза Шульце засветились.

— То есть вам нужен денщик, господин офицер? — спросил он с энтузиазмом. — Мой старик тоже был денщиком на прошлой войне… хотя все, что он добыл благодаря этой службе, был сифилис, подхваченный им в Брюсселе.

— Нет, я не имел в виду, что ты должен стать моим денщиком. Гауптштурмфюрер Гейер вообще не допускает возможности того, чтобы офицеры «Вотана» могли иметь денщиков. По крайней мере, сейчас. Так что пока тебе придется служить наравне со всеми и выполнять все свои обычные обязанности по роте, равно как и проходить курс боевой подготовки вместе со всеми остальными солдатами. Но когда подготовка будет закончена и мы приступим к несению боевой службы, я хотел бы, чтобы ты стал моим личным ординарцем. Что скажешь?

— Эта идея мне по душе, господин офицер. Вот только одна вещь… Если бы я мог приходить к вам на квартиру по утрам, чтобы прибираться и следить за тем, чтобы здесь все было в порядке, то я был бы готов принять ваше предложение.

— Тебе это нужно, чтобы избежать утренних нарядов по роте? — сощурился Куно фон Доденбург.

— Да, господин офицер! С тех пор, как я прибыл сюда, меня все время посылают чистить по утрам ротный сортир. И от говна, которым мне приходится дышать каждый день с утра пораньше, меня уже выворачивает!

— Хорошо, Шульце, иди. Ты, несомненно, не столь туп, как пытаешься казаться.

Глава четвертая

К точно такому же заключению пришел и обершарфюрер Метцгер, хотя ему потребовалось на это несколько больше времени, чем оберштурмфюреру фон Доденбургу. Однако Мяснику на все требовалось несколько больше времени, чем другим. Как говорили его близкие друзья по унтер-офицерской столовой, «обершарфюрер Метцгер часто не может понять, где у него уши, а где задница». Однако он все же сумел дослужиться до самого престижного унтер-офицерского поста во всей роте.